Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

— И еще. Как мне доложили, в эти часы через город проходят бесконечные колонны беженцев с правобережья. Всех гражданских мужчин, всех военнослужащих тыловых частей, всех, кто способен держать в руках автомат, задерживать и ставить в строй. Всех, кто забыл о своем долге перед рейхом, расстреливать. Или вешать. На ваше усмотрение, господа. Из подростков, не подлежащих призыву в армию, формировать отряды юных истребителей танков и подразделения гитлерюгенда.

Две недели спустя, после того как были выполнены все приказы обер-диверсанта рейха, Шведт и его ближайшие окрестности действительно были превращены в мощный плацдарм, в зону которого вошли Ангермюнде, Цеденник и ряд других близлежащих городков. Лед на Одере был взорван, мосты через него разрушены, а на берегах затопленных низменностей, по которым не мог пройти ни один русский танк, ни одна машина, появились двойные линии окопов и блиндажей. В опорные пункты были также превращены многие дома и целые кварталы; каждая кирха и каждый замок перевоплощались в крепость; даже стоявшие В речных заливах суда и катера преобразовывались в своеобразные плавучие огневые точки, препятствовавшие переправе русских.

Скорцени прекрасно понимал, что плацдарм сковывает большую массу русских войск и что его падение открывает путь вражеским дивизиям к непосредственной линии обороны Берлина. Но в то же время он прекрасно понимал, что удерживать сколько-нибудь долго этот плацдарм будет невозможно, ибо уже через неделю вся эта немногочисленная, но стойкая группировка окажется в полном окружении.

— Господин оберштурмбаннфюрер, — доложил ему Штубер, когда однажды поздно вечером Скорцени вернулся в Шведтбург после очередного объезда нескольких районов плацдарма, — у рации командующий группой армий «Висла» рейхсфюрер СС Гиммлер.

— Какая еще группа армий «Висла», когда враг уже на левом берегу Одера?! — проворчал Скорцени, направляясь вслед за Штубером в комнату, служившую штабным узлом связи. — Назвали бы уж, для приличия, группой «Одер».

— Кстати, когда Гиммлер, который хорошо помнит меня, спросил, как у вас дела, я ответил, что теперь под вашим командованием находятся войска численностью до двух дивизий, а вам все еще не дали даже полковничьего чина.

— Кто позволял вам задавать такие вопросы, Штубер? — не особенно огорчившись — у него и кроме бестактных вопросов Штубера было чем огорчаться, — спросил Скорцени.

— Не позволили, а вынудили… Все те армейские чины, которые прямо высказывают недоумение тем, что генерал и два десятка полковников вынуждены выполнять приказы подполковника.

— Считайте, что оправдались, И как отреагировал Гиммлер?

— Промолчал, напомнив, после неуместной паузы, чтобы я поскорее отыскал вас.

В сущности, Штубер был прав: Скорцени действительно порой чувствовал себя неловко оттого, что приходилось отчитывать генерала и полковников. Но знал он и то, что ни Гиммлер, ни тем более Гитлер не решатся повышать его в чине. Это было уже понятно всем, кто его знал, кто следил за его подвигами и продвижением по службе. Однако обер-диверсант рейха не желал впадать сейчас в амбиции обойденного в чинах.

— Я знаю, что, невзирая ни на что, вы все еще удерживаете свой Шведтский плацдарм, — донесся до него сквозь легкие помехи взволнованный, глуховатый голос командующего группой армий. — Это вызывает удивление даже у очень опытных фронтовых генералов.

— Как офицер, я всегда руководствуюсь девизом Генриха Саксонского: «Приказ должен быть выполнен!»

— Сколько еще продержится ваша группа?

— До полного окружения, а также физического истощения и истощения боеприпасов. Точнее, не более пяти суток, — твердо ответил оберштурмбаннфюрер. — Так что целесообразнее влить эту группу подразделений в первую линию обороны Берлина. Кроме всего прочего, таким образом мы спасем от истребления остатки наших истребительных батальонов.

— Тем более что фюрер и так убежден, что они уже перебрасываются в Альпы для создания укрепленного района «Альпийская крепость», последнего оборонного рубежа рейха. В тот горный район, в который кое-кто из фельдмаршалов советует фюреру передислоцироваться вместе со своим личным штабом уже сейчас. Вы понимаете меня, Скорцени, уже сейчас. В то время как «Альпийская крепость» еще не создана.

— И каков будет приказ?

— У нас все еще достаточно генералов для того, чтобы принять у вас командование Шведтским плацдармом и заняться отводом его подразделений к линии берлинской обороны. Вы же с остатками своих истребителей отбываете в «Альпийскую крепость», не забывая при этом о подготовке к эвакуации руководства рейха с помощью известного вам морского соединения. Поскольку окончательного решения по поводу линии поведения рейхсканцелярии и личного штаба фюрера еще не принято, нужно предусматривать варианты.