Николай Пронин - Бойцы Сопротивления

«2 сентября.

Едва англичане заняли Фреван, как солдаты в красных, а офицеры в темных беретах тут же разбрелись по городу и принялись осаждать бистро и кафе.

Вели они себя довольно беспечно. Их танки и броневики стояли на площадях совершенно открытыми. Несколько семидесятимиллиметровок были брошены прямо у дороги, куда их дотянули тягачи. Хорошо, что немецкие самолеты уже несколько дней, как над городом не появлялись…

Итак, пришла наша долгожданная свобода. Сколько мы мечтали о ней! Сколь труден и тернист был наш путь к победе. Но на душе у нас почему-то неспокойно. Мы еще чего-то ждем. Ведь война не кончилась. Да и неизвестно, как отнесутся к нам англичане.

Теперь мы размещаемся в одном из пустующих зданий. Живем открыто. Узнав, что во Фреване есть русские партизаны, к нам то и дело приходят гости — французы. А сегодня заявились несколько английских солдат во главе с длинным белобрысым сержантом. Все они были навеселе. Сержант знал несколько русских слов. Пытался поговорить с нами по-русски. Но без переводчика разговора не получилось. Отыскали переводчика, уже немолодого француза. Английские солдаты слушали его с большим вниманием. «О!» — то и дело восклицал сержант. И удивленно крутил головой».

(Из дневника)

Утром сержант прикатил к русским партизанам на мотоцикле уже с официальным визитом, сказал, что начальник гарнизона хочет видеть русского партизанского командира. Колесник переглянулся с Коваленко: «Что обещает эта встреча?»

Англичане заняли под штаб один из особняков в центре города. Комната, куда привели командира русских партизан, окнами выходила в сад. За массивным столом из темного дуба сидел уже немолодой майор. Справа от него стоял средних лет, но успевший располнеть лейтенант. Ответив на приветствие гостя, майор что-то сказал лейтенанту, тот спросил:

— Майор интересуется, кто вы и почему с оружием?

— Лейтенант Красной Армии, командир русского партизанского отряда, — ответил Колесник.

— О! Я слышал, вы неплохо дрались в этих местах, — вежливо улыбнулся майор. — Десант, да?

Узнав, что партизаны — бывшие военнопленные, майор удивленно развел руками, быстро спросил:

— А где вы взяли оружие?

Колесник ответил и на этот вопрос. Офицеры переглянулись.

— Чем занимаются ваши люди теперь?

— Приводят себя в порядок.

Майор вышел из-за стола, задумчиво прошелся по кабинету, вновь что-то сказал лейтенанту. Тот перевел:

— А как у вас обстоит дело с питанием? Вы не испытываете в этом затруднений? Майор может отдать приказ о зачислении ваших людей на довольствие.

«Ах, вот оно что, — мысленно улыбнулся Колесник, сразу догадавшись, куда он клонит, — поставит на довольствие, а потом возьмет под свое командование!..» А вслух сказал: — Благодарю! Мы ни в чем не испытываем недостатка, французы о нас заботятся.

Лицо майора внешне оставалось бесстрастным. Но не успел еще лейтенант закончить перевод, как он заговорил вновь. Лейтенант торопливо переводил:

— Майор говорит, что война не кончилась. Просит еще раз обдумать его предложение. Кроме того, он имеет приказ командования, обязывающий гражданских лиц сдавать оружие. Ответ скажете завтра.

«Так-так! Вопрос ребром: или, или… Или идите на службу к англичанам, или сдавайте оружие!» Колесник встал.

— Благодарю за беседу. Я был рад познакомиться с вами. Что касается ваших предложений, то я сообщу о них своему командованию.

Брови майора поползли вверх.

— А разве во Франции есть еще русские партизаны и свое командование?

— Да, есть. Нас не так уж мало, — как можно беспечнее заметил Колесник. Пусть майор поразмыслит над этим фактом. — Есть еще русские партизанские отряды, существует и единое командование, — добавил он. И сразу понял, что попал в цель: лица офицеров вытянулись.

Выйдя из особняка на улицу, Колесник не спеша зашагал по скверу. Надо было все обдумать, все взвесить. Нет, не таким ему представлялся разговор с союзниками…

На скамейке, возле которой он проходил по аллее, сидел маленький щетинистый старичок в древней потертой шляпе. Он держал в руках газету, изредка поглядывая поверх очков на внука — бледнолицего мальчика лет четырех, копавшегося в песке у его ног. Над стариком кружились опадавшие с деревьев окрашенные в багрянец листья. Начало сентября, а по вечерам уже сгущается туман, ночью в лесу сыро и прохладно. Колесник поймал на лету лист каштана и прибавил шагу: в отряде его, наверное, уже заждались.