Николай Пронин - Бойцы Сопротивления

— Карло, уже два часа, может быть, начнем подготавливаться?! — Это Де Люка подошел ко мне, чтобы напомнить о времени.

— Пускай-ка они отдохнут еще часик или два, ведь легли вчера поздно; кстати, если выйдем в семь, то к полвосьмого уже будем около тюрьмы, и еще не стемнеет.

— Хорошо, пусть так, только не хотелось бы, чтобы они устали на переходе. В Бальдениче у них еще должно быть достаточно сил и энергии. Немцы с наступлением темноты прячутся по казармам, и если мы подойдем поздно, это может вызвать подозрение.

— Да, верно, позднее не стоит.

— Итак, выходим в семь.

— Теперь, Карло, давай снова повторим то, что нам известно. В Бальдениче шестнадцать карабинеров, из них четырнадцать в жандармерии, а два дежурят на верху стены, около камер, в коридорах тюрьмы десять надзирателей, которым часто помогают неполитические, впрочем, к тому времени, когда мы подойдем к тюрьме, эти тоже должны уже сидеть по камерам.

Освобождайте только политических, постарайтесь, чтобы ни один уголовник не попал в их число. На подходе к тюрьме встретите Лино, он расскажет об изменениях, которые были в течение вчерашнего дня. Около выхода должен быть Нази с грузовиками.

— Сколько сейчас времени?

— Полтретьего. Итак, прошло еще полчаса. Почему бы тебе не попробовать немножко вздремнуть? В шесть мы тебя разбудим, а в семь выйдем.

— Сначала хотелось бы сделать общую проверку, — отвечаю я и подзываю к себе основных исполнителей: Ивана Кузнецова, Тимофея Доценко, Павла Орлова, Мика, Тима, Василия, Алешку, Мишу — и прошу их еще раз проверить свое обмундирование.

Через четверть часа восемь партизан готовы и выглядят точь-в-точь как немецкий патруль.

Де Люка осматривает их поодиночке, от пилотки до сапог. Они вертит их из стороны в сторону, обращает внимание на стрижку волос, потом его взгляд медленно перемещается по знакам отличия, по нашивкам, перебирается на брюки, останавливается на ботинках. Быстро поворачивает осматриваемого и внимательно оглядывает его сзади. Затем наступает очередь оружия. Он разглядывает пистолеты, автоматы, а после этого и все остальное, что может иметь отношение к делу.

Теперь все восемь человек одеты по всем правилам. Миша — он немного знает немецкий язык — в роли фельдфебеля, остальные — рядовые, вооружены пистолетами и автоматами.

Все идет хорошо, пока дело не доходит до Орлова. Вижу, как на лице Де Люка появляется крайнее удивление:

— Где это ты запасся такой пушкой?

— Это мой «дягтярев», — хмуро и с совершенно неожиданным упрямством отвечает тот, прижимая к себе ручной пулемет, глаза его загораются яростным огнем.

— Ты мне лучше скажи — кто из немцев носит такую штуку?

— Это не «штука», это советский ручной пулемет «дегтярь». Понятно?

— Это-то понятно. Пусть он и советский, и «дегтярь», как ты говоришь, но сегодня с ним идти опасно, с ним идти нельзя! Карло, попробуй ты ему объяснить!

— Я думаю, что Павел сам это поймет, оставь его, — отвечаю я.

И вот прошло еще полчаса, потом еще… До тюрьмы не так далеко, весь путь можно пройти минут за тридцать не торопясь, поэтому выходить раньше семи нет смысла.

Томительно тянутся минуты. Мы ждем…

— Ты хочешь что-нибудь сказать товарищам? — обращаюсь я к Де Люка. — У нас есть еще немного времени.

Подаю команду, ребята выстраиваются, Де Люка влезает на копну сена. Тишина…

Наконец Де Люка начинает:

— Нам остается пробыть здесь еще некоторое время. Большинство из вас знает смысл нашей операции, точно представляет свои обязанности и действия в любой экстремальной ситуации. Но я все же хочу еще раз повторить, на что мы идем, объяснить тем, кто еще не посвящен до конца в то дело, которое нам предстоит выполнить.

Наша главная задача — освободить политических заключенных из тюрьмы Бальденич. Освободить всех, а не только Мило, как это раньше предполагалось… Не собираюсь говорить вам о трудностях. Сами их хорошо представляете… знаете, что это будет очень непросто. Я подробно и внимательно рассматривал все возможные способы проведения операции. Мне пришлось отбросить мысль о том, чтобы взять тюрьму штурмом. Как всем известно, Бальденич — хорошо защищенная тюрьма, в ней много боеприпасов, и она может держаться долго, даже если из охраны останется несколько человек. Понятно, что при первых же выстрелах к тюрьме будут переброшены войска, а в случае нашего поражения начнутся репрессии, будет уничтожено много заключенных. Поэтому наши действия должны основываться на военной хитрости. Да, действительно мы собрались сюда для того, чтобы вести бой, и обстоятельства нас принуждают именно к этому. Однако совсем не предполагается, что единственным средством для этого является стрельба. В партизанской борьбе военная хитрость должна играть важнейшую роль.