Василий Крысов - «Батарея, огонь!»

— По левому танку! Огонь!

Снаряд прошел рикошетом и взорвался за башней. Но вражеский экипаж уразумел, что самоходка сохранила боеспособность, и стал отходить задним ходом, маскируясь дымами. Я сразу же спрыгнул на землю глянуть на машину — и ужаснулся! Самоходка была разбита до предела! Беспомощно стояла без правой гусеницы, без ленивца и балансира, без переднего опорного катка! Удар такой силы мог получиться от трех, в крайнем случае, двух снарядов. Чутьем ощутив неладное, ко мне выскочили из машины все ребята. В их глазах в тот момент я увидел испуг и растерянность, а у механика Вани Герасимова еще и отчаяние:

— Сволочи, так изуродовать машину! — с жалостью и гневом сквозь зубы выдавил он проклятье.

— Не тужи, отремонтируем, — успокоил парня. — Еще повоюем на ней, родной!

И тут мы увидели идущего к нам Макарова. За ним, опустив головы, шли водитель Миша Гречук и наводчик Гриша Коваленко. От предчувствия недоброго екнуло сердце.

— Товарищ лейтенант, экипаж боевую задачу выполнил. Атака отбита, уничтожено два тяжелых танка противника. Самоходка наша сгорела. Погиб заряжающий рядовой Иван Тюленев. Похоронили его возле сгоревшей самоходки, — доложил Валентин Петрович и, не стесняясь, вытер слезы.

Экипаж сильно переживал гибель товарища, удручила всех и потеря самоходки. Я не стал ребят ни о чем расспрашивать, отправил сразу в полк, поручив командиру прислать тягач для эвакуации нашей самоходки.

— Товарищ лейтенант, хотя мы и на одной гусенице, но, отнюдь, врага не пропустим, — возбужденно сказал Королев, протирая прицел.

— Только так, Валерий! — поддержал я своего наводчика.

После неудачной второй атаки прошло около часа. Немцы зловеще молчали, упрятавшись за гребнем высоты, ничем не выдавали себя. За это время подошел тягач и отбуксировал самоходку в тыл, поставив ее на яму возле ветряной мельницы между Ястребенькой и Ястребней.

Только ушел тягач, как противник начал очередную массированную артподготовку атаки. С высоты нам хорошо была видна лавина наступающих танков, шли они тремя эшелонами. На этот раз наши не выдержат, подумал, и помчался за траками, которые мы перетаскивали с подбитой «тридцатьчетверки», находящейся примерно в двухстах метрах. Тяжело было бегом таскать стальные траки, каждая пара их весила более полутора пудов. Оттуда же перетащили каток, ленивец и балансир. В бригаде ремонтников было трое: сержант Алексей Суслов, рядовые Николай Дронов и Федор Шимраенко, все трое имели большой опыт ремонта в полевых условиях, но самое главное: Дронов мог в одиночку снять и надеть десятипудовый каток, за который и ухватиться-то нелегко.

Когда в Ястребеньке стихла артиллерийская стрельба, мы уже успели перетащить и одеть все семьдесят два трака, оставалось соединить верхнюю и нижнюю части гусеничной ленты. Было понятно, что бой закончился и как он закончился. Наши оставили Ястребеньку и отходили на север, за Ястребню! Вскоре мимо нас проскакала кавалерия. За ней отошли, отстреливаясь, мотострелковые части. Следом, прикрывая отход, отошел и наш полк. Вот-вот должны появиться немцы, преследующие наши части! А мы все еще не на ходу! Только наступавшие сумерки давали нам шанс остаться незамеченными и закончить ремонт машины. Как видно, в суматохе отхода о нас забыли, и теперь мы могли рассчитывать только на себя. Угрюмые лица ремонтников и экипажа говорили о понимании серьезности положения. Быстро отвернули бронепробку, вставили торцевой ключ и подготовили «паука» — приспособление для стягивания крайних траков гусеничной ленты. Работали молча, на пределе сил и скорости — только бы успеть закончить натяжение гусеницы, пока не подошли немцы! И тут, очень ясно по вечерней заре, мы услышали крики и автоматные очереди — немецкая пехота приближались к самоходке! Работу пришлось прекратить. Мгновенно приняли меры к защите. Приказал:

— Пушку опустить до предела! Открыть все люки! — нужно было создать впечатление подбитой машины, покинутой экипажем. — Запрещаю всем без моей команды открывать огонь из любого оружия и бросать гранаты!

Ремонтники с автоматами и гранатами залегли в яму под самоходкой, а экипаж занял свои места в машине.

Притаились. Вначале мимо нас метрах в ста прошли танки. За ними, уже метрах в пятидесяти от нас, шла пехота, на ходу стреляя из автоматов. Поравнявшись с самоходкой, автоматчики дали несколько очередей по башне. Из их громкого разговора я понял, что нашу машину они считают подбитой и пустой. Но на душе отлегло, только когда они начали отдаляться. Собираясь выйти из машины, я выглянул из-за люка и тут же юркнул вниз: к самоходке возвращался автоматчик. Стук подкованных сапог немца, когда он прыгнул на правый подкрылок машины, показался нам очень резким. Ночь была лунной, и на полике башни возле сиденья наводчика появилась тень головы фрица. Валерий прижался к мотору поворота башни, а Николай показал мне руки со сцепленными ладонями. Я кивнул, а сам подумал: а если фриц сунет в люк дуло автомата?! Но немец сунулся в люк головой. Николай тут же мертвой хваткой сжал ему горло, не дав и пикнуть. Теперь, до того, как немцы бросятся искать пропавшего, у нас было минут десять, чтобы закончить натяжение и провести регулировку гусеницы. С трудом, вдвоем с Валерием, разжали пальцы Николая, сбросили немца с машины, и все вместе взялись отлаживать гусеницу. И самоходка наконец стала на ход!