Василий Крысов - «Батарея, огонь!»

— Что такое «колпачок»?

— Колпачок — это взрыватель, накрученный на головку снаряда раздельного заряжания, его еще называют «головной взрыватель».

— Когда ваш полк пошел в наступление? Как можете его описать?

— 15 июля мы от Понырей пошли в юго-западном направлении, занимали много пунктов с ходу, так как немец отступал. И все крупные населенные пункты — станцию Усмань, город Усмань, потом Посадку заняли, Ярославец, а 1 сентября взяли Кролевец.

— За это время боев вы почувствовали разницу между KB и самоходной установкой?

— Самоходка быстроходная — скорость 55 километров, а у KB — 35! Вот это мы почувствовали. А в основном бой есть бой.

— Какие цели были для самоходок наиболее частые?

— Когда в обороне стояли, то мы только по танкам огонь вели.

— А по пехоте запрещалось стрелять?

— Нет, не запрещалось, но мы экономили снаряды. А кстати, прихватили мы трофейный станковый пулемет МГ-42, и он нас здорово выручал: по пехоте стреляли. Отличный пулемет, по немцам отлично бил! У него ленточное заряжание, патроны в коробке металлической. Мы коробок десять прихватим — и бей не жалей! Все члены экипажа отлично владели им — лучше немцев!

— Кто был главнее — командир отделения пехотинцев или вы?

— Я, конечно. Я — хозяин машины. Когда я батареей в Польше командовал, то так получилось, что комбатом стрелков был майор, а я — лейтенант. Но подчинения практически не было.

— Я знаю, что вы после СУ-122 воевали на СУ-85. Когда это произошло?

— Это в сентябре сорок третьего, мы до Нежина дошли, и нас по «зеленой улице» в тыл отправили по приказу наркома, опять на станцию Пушкино. И там мы получили новые самоходки СУ-85. Самоходки хорошие, прямо скажем. Я в конце войны воевал на Т-34–85, так самоходка эта лучше была, чем этот танк.

У нас все было засекречено: кто что может пробить. Но я лазил в трофейные «тигры» и «пантеры» и видел: у них броня вот такая — 100 мм! А у нас — 45. От нас скрывали это все и не очень поощряли любопытство насчет вражеской техники. Наша лучше, и никаких гвоздей!

— Как вы сейчас к этому относитесь?

— Вы выключите, так я вам скажу.

— Я — историк, мне нужна правда о войне, как оно было.

— Наши танки хуже были, чем эти новые немецкие. Вот я вам, в двух словах, скажу про Прохоровское сражение. У нас некоторые ретивые политики твердят: «Разгромили! Разгромили!..» Да ни хрена не разгромили! Остановили кое-как! У немцев-то было на Курской дуге всего 2700 танков и штурмовых орудий, а у нас — 10 400! Разница! 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова вышла в количестве 772 единицы: 554 «тридцатьчетверки» с пушкой Ф-34 76-мм и 218 танков Т-70. А что от нее осталось? Всего мы потеряли больше 6000 танков в этой операции.

Сталин Ротмистрову Героя не дал: армию потерял! Но наши танки и не могли победить! Пушки маломощные, броня тонкая — против немецких! Хорошо хоть остановили! Сталин это тоже понимал. Но ни тогда, ни потом Героя Ротмистрову не дал. Под Корсунь-Шевченковским 5-я армия Ротмистрова принимала участие в разгроме крупнейшей группировки, и ему таки присвоили звание маршала бронетанковых войск, но Героя опять не дали.

Мы сидели в Георгиевском зале Кремля, выпускники Академии бронетанковых войск. Хрущев был у власти, он сидел рядом с Ротмистровым, вместе коньяк пили. А Хрущев был членом Военного совета фронта, вместе они под Курском воевали. Я думал, что хоть теперь-то Героя даст. Не дал! Дали ему Героя в 1965-м в связи с семидесятилетием.

— Можете рассказать, за что была у вас первая боевая награда?

— Первая была — орден Красной Звезды. На нашем участке наступало порядка сотни танков, но на широком фронте. На мою машину шел «элефант». Идет, а у него броня-то 200 мм! Я знал, что я своей пушчонкой ее не пробью, я тогда был на СУ-122, гаубица на ней стояла. А его пушка подкалиберным могла за километр пробивать 237 мм. Наш танк любой — насквозь! Ну, мы ухитрились, сбили «слону» этому гусеницу, и он остановился. Он как вожак у них в наступлении был. (Я разыскал данные, всего этих «элефантов» было выпущено 90 единиц.) Мне в Кролевце и вручили орден Красной Звезды — уже «за комплекс боев». Это было в сорок третьем, когда мы освободили Глухов, первый украинский город, потом Ярославец, после Кролевец...

— Насколько часто на самоходках стреляли с закрытых позиций?

— За всю войну один раз, но тогда мы несколько дней вели огонь. Полк стоял возле Ковеля, крупного узла шоссейных и железнодорожных дорог — стратегический пункт. Его брали два раза. У нас в литературе уходят от этого: его первый раз освободили в марте сорок четвертого. Напились, заснули, а немцы бросили в контратаку один батальон и взяли. В центре города был костел, там у немцев был командно-наблюдательный пункт, вот по нему мы и били с закрытых огневых позиций.