Николас Монсаррат - Жестокое море

— Старпом! — крикнул он.

— Сэр! — отозвался Локкарт.

— Вы чувствуете запах?

Пауза.

— Да. Это соляр! — ответил Локкарт. — Топливо… Выйдя на крыло мостика, Эриксон приказал направить прожектора прямо вперед и увидел большое темное пятно. Сверкающее, жирное, отражающее свет прожектора. Они сбросили еще партию глубинных бомб на то же место, развернулись, и Локкарт доложил: «Цель потеряна».

Молчание, наступившев на мостике, было похоже на поздравление с победой. Но Эриксон чувствовал, что не может этому поверить. Появления соляра было отнюдь не достаточно — ему нужны были обломки дерева, всякий мусор, плавающий на поверхности. Солярка могла просто вытекать из небольшой пробоины. Ее можно специально выпустить, чтобы обмануть преследователей и незаметно скрыться. Возможно, лодка и повреждена, но еще не добита, Отлежится и опять перейдет на меньшую глубину [14] Основным тактическим приемом уклонения у немецких подводников был уход на глубину 200 и более метров — гидролокатор, «Асдик», на такой глубине был неэффективен. . «Подождем и мы», — с угрюмой решимостью подумал Эриксон. И уже вслух приказал Локкарту:

— Ищите цель. Продолжаю поиск.

«Плевать, что вам все это надоело», — с озлоблением подумал он. Но никто не вздохнул, никто не сказал ни слова, кроме Локкарта, который повторил приказ «Искать цель» оператору гидроакустического аппарата. И «Салташ» вновь пошел кругами, вновь начал свой поиск, как будто прошедшие шесть часов так ничего и не значили. Но подлодка исчезла.

Бесстрастно вслушиваясь в монотонный писк гидроакустического аппарата, Эриксон с трудом этому верил. Когда Локкарт доложил «Цель потеряна», командир подумал, что все дело в слишком сложной для акустика обстановке, ведь взрывы бомб перемешали воду с ее слоями отражения акустических волн, но вода успокоится, и они найдут лодку через несколько минут. Но эти минуты прошли. Лодку потеряли. И это после шести часов поиска, после восьмидесяти глубинных бомб…

Подлодка была рядом. Они ее держали почти в руках. А теперь Локкарт с этими двумя тупицами-операторами дурацкой машины снова упустили ее…

Локкарт вот уже десятый раз доложил «Цель потеряна» и добавил:

— Сэр, а вы не думаете, что она потоплена?

— Занимайтесь своим делом, черт побери! — взорвался Эриксон и выскочил из рубки.

Но сразу подумал: «Не стоило, пожалуй, говорить так резко». Он обернулся и сказал:

— Старпом!

— Да, сэр? — откликнулся Локкарт, выходя из рубки. Тон его был предельно сух.

— Сожалею, что погорячился, — пробормотал Эриксон. — Забудьте об этом.

— Ничего, сэр, — ответил Локкарт, который редко отклонял извинения, особенно такие скорые.

— Я не думаю, чтобы она утонула, — продолжал Эриксон. — Нет у меня достаточных доказательств.

— Да, сэр, — ответил Локкарт. Он не соглашался с мнением командира, однако едва ли стоило говорить об этом сейчас.

— Я начинаю новый поиск. Готовность номер один остается в силе.

— Так точно, сэр!

«Не соблюдать готовность номер один, а спать надо, спать, — думал Локкарт, возвращаясь в рубку ГАС. — Вот чего я хочу, вот чего хочет он, вот чего хотят все. Этот упрямый старый хрыч не хочет внять голосу разума…» Локкарт, как и его старший оператор, был совершенно уверен, что лодка потоплена, разбита и разнесена вдребезги восемью десятками взрывов. Потеряла плавучесть и медленно шла ко дну, оставляя за собой хвост соляра. Но уж если малейшего намека оказалось вполне достаточно, чтобы вызвать такой гнев старика, то лучше заняться делом и не рассуждать… Он закрыл дверь рубки и сказал спокойно:

— Обычный режим. Продолжаем поиск.

Старший оператор повторил:

— Есть продолжать поиск, — но сразу стал неодобрительно насвистывать.

— Хватит свистеть, черт побери! — рявкнул Локкарт.

— У меня было что-то с зубом, сэр, — попытался оправдаться оператор.

— Займитесь делом.

Оператор склонился над приборами. Локкарт улыбнулся и посмотрел на него.

— Нам, пожалуй, стоит выпить еще по чашке какао. Это теперь надолго.

И правда, это затянулось очень надолго. Шли часы, но ничего особенного не происходило. В три часа утра к ним присоединился «Пергол». Прибытие корвета позволило Эриксону расширить зону поиска, перекрыв возможные направления бегства подлодки. Но и усилия «Пергола» найти подлодку были не менее тщетными, чем предыдущие старания «Салташа». В четыре часа сменилась вахта. На востоке начало светлеть. Море лежало серое и спокойное, словно размытая акварель. В пяти милях друг от друга кружили два корабля, похожие на близоруких старух, осматривающих мусорные ящики, которые давно пусты. Этот рассвет, этот вид кораблей и серые лица людей на мостике вновь вселили в Эриксона холодное сомнение. Он ведь мог и ошибиться. Подлодка могла очень далеко уйти, а могла быть потоплена их первыми атаками. За изнурительную одиннадцатичасовую охоту командир ни разу не сошел с мостика. Соблазн бросить всю эту затею, посчитать масляное пятно за явный признак победы, которую, кстати, едва ли кто мог отрицать, постоянно донимал его. Эриксон отлично знал, что все на корабле давно уж так и решили, что Локкарт уверен в уничтожении лодки, что операторы находятся в прескверном настроении по той же причине, что и на «Перголе», получив по прибытии сообщение о положении дел, думают точно так же.