Овидий Горчаков - Прыжок через фронт

— Слава богу! — с огромным облегчением проговорил комбриг. — Отправили наших «челюскинцев»!..

В лесу возбуждение быстро спадает, проходит ликование, я устал, меня тянет ко сну. Уже гложет тревога — они улетели, а мы — в тылу врага, и уже рассвело — небо над лесом цвета снятого молока…

До временного лагеря добрались к завтраку.

Угощать нас Каплуну, кроме желудей и березового сока, было нечем, зато мы, гости с Большой земли, пригласили весь штаб на завтрак — выложили толстые куски сала с лиловыми интендантскими печатями, консервированную американскую колбасу «Спэм» и свиную тушенку, именовавшуюся у нас «вторым фронтом», бутылку сорокаградусной «Московской». Миколай Козубовский отличился — этот кавалер со «стенганом» на груди, тяжелым польским «висом» на боку и торчащими из-за голенищ кассетами преподнес зардевшейся Тамаре букетик лиловых и розовых колокольчиков и росистых ландышей, сорванных им в лесу по дороге с михеровского аэродрома. Я же украдкой поглядывал на обслуживавшую нас красивую еврейскую девушку Эстеру, похожу на юную цыганку.

— Мы ее от верной смерти спасли, — шепнул мне усевшийся рядом на землю Козубовский. — Всю ее семью отравили газом в Собиборе — это недалеко отсюда.

Выпили за благополучное прибытие на Малую землю.

— А что это у вас так мало людей в лагере? — спросил я его, насчитав всего десятка полтора небольших шалашей и палаток.

— Комбриг, — ответил Миколай, — давно рассредоточил отряды бригады. Здесь только головной отряд.

Подняли тост за советско-польскую дружбу.

— Скажите, Степан Павлович, — обратился я к комбригу. — Почему эсэсовцы в подлесных деревнях ведут себя так смирно? Ведь они наверняка засекли посадку наших самолетов. За час они могли накрыть нас на аэродроме. А мы с вами тут пикник устроили. В чем дело?

— А дело в том, — с улыбкой ответил Каплун, — что; вчера утром, как доложила разведка, основные силы эсэсовцев выехали за Буг, оставив здесь только заслоны. Иначе бы они рвались встретить вас с почетным караулом и салютом наций, и мне, признаться, было бы нелегко выйти к ним навстречу и уговорить их отказаться от излишних церемоний.

А через день-два «викинги» прикатили обратно на своих мощных бронетранспортерах на полугусеничном ходу, и мы узнали, что их отзывало командование для карательной операции недалеко от Люблина, что 14 мая, в день нашего вылета, они дрались почти весь день напролет с партизанами Армии Людовой под местечком Рамблов в Пулавском повяте. По данным АЛ. каратели потеряли двести солдат и офицеров, партизаны — восемь десять человек. 16 мая — через сутки с лишним после отправки польской делегации — они устроили массовую казнь мирных жителей в том же Рамблове. Вернувшие на прежние квартиры вокруг Михеровского леса, они услышали о ночном визите двух «зингеров», помчались в лес, нашли нашу ВПП — взлетно-посадочную полосу со следами колес двух самолетов. В диком раже подняли они пальбу, стали снова прочесывать лес, укрепили заставы, пытаясь закупорить все входы и выходы.

— Спохватились! — посмеивался комбриг. — Запирают ворота, когда кобыла сбежала!

«Ну, а если бы эсэсовцев не отозвали за Буг?» — хотел спросить я комбрига. И не спросил. Что ж, на войне как на войне.

Я сделал такой вывод: успех воздушной операции по переброске польских руководителей из тыла врага был бы невозможен, если бы противник на этом участке фронта мог, ведя эффективную разведку, сосредоточить достаточные силы. Но как раз этого и не мог сделать командир 5-й танковой дивизии СС «Викинг» группенфюрер Гилле. Его дивизия весной сорок четвертого походила на пожарную команду, пытавшуюся, как гласит немецкая поговорка, залить вулкан из чайника. Генерал-фельдмаршал Модель не мог снять с фронта необходимые ему дивизии, чтобы очистить свои тылы от партизан, из-за превосходства противостоявших ему советских армий. Так что в нашей операции участвовали, не сознавая этого, но обеспечивая ее успех, и наши фронтовики, и советские и польские партизаны, и те жители Рамблова, безвестного местечка Люблинского воеводства, которых вели на расстрел эсэсовцы-«викинги».

Вскоре мы узнали, что утром 15 мая, когда доложили командиру дивизии СС «Викинг» группенфюреру Герберту Гилле о том, что в Михеровском лесу садились советские самолеты, он решил, поразмыслив:

— Все ясно! Это улетели на восток командиры разгромленных мною партизан!