Овидий Горчаков - Они встали на пути «Тайфуна»

А 5 ноября, быть может, те самые танкисты и гренадеры-автоматчики, которым суждено было сразиться с панфиловцами, стояли, тесно окружив восьмерку обезоруженных разведчиков на Солдатской площади в Волоколамске.

Разведчики знали: сейчас они будут убиты. И Костя Пахомов тихо сказал, вспомнив серпомолотовскую поговорку:

— Выше голову, ребята! Один за всех, за тебя весь цех!

Немцы расстреляли их, а затем повесили.

…Я долго не понимал, почему немцы поступили именно так. Ведь всем им были известны приказы их «Оберкомандодер вермахт», согласно которым партизаны в гражданском платье объявлялись вне военных законов и подлежали не расстрелу, а повешению.

И только через много лет я узнал от старика волоколамца, свидетеля той страшной казни, что ребята, истекавшие кровью, знавшие, что им нет спасения, вдруг обнялись, запели «Вставай, проклятьем заклейменный» и пошли стеной на стену врага.

Высокий и худой Костя Пахомов прокричал громко:

— Не страдайте за нас, родные! Бейте фашистскую мразь, жгите проклятых! Не бойтесь, Красная Армия скоро придет!

Тут-то и нарушили немцы приказ, изрешетили ребят пулями из черных автоматов. Умирая, Паша Кирьяков успел крикнуть:

— Смерть палачам!.. Да здравствует Родина!..

И Женя Полтавская крикнула:

— Мы все равно победим!

Их казнили вторично, повесили тесной шеренгой на одной виселице у старой кузни, там же, на Солдатской площади. С виселицей долго не возились — просто перекинули перекладину от столба к дереву.

До самого вечера немцы приходили к виселице и уходили, поглазев, пощелкав «лейками». Многие берегли пленку для Москвы. Одни говорили, будет большой парад, к нему уже все готово. Другие уверяли, что Гитлер не пустит ни одного солдата в Москву — вермахт окружит русскую столицу и уничтожит ее бомбами и снарядами.

…В тот вечер, как гласит запись, сделанная Мартином Борманом, помощником фюрера по нацистской партии, в «Волчьем логове» — главной ставке Гитлера в глухом Герлицком лесу под восточнопрусским городом Растенбургом — оберпалач Гитлер принимал СС-штандартенфюрера Бляшке и доктора Рихтера, хвалил вегетарианцев и уверял, что в нормальных условиях человек должен жить до ста восьмидесяти лет, хорошо питаться, быть ближе к природе. Фюрер порицал охотников за напрасное пролитие крови, но заявил, что высшая раса имеет право загнать низшую в Припятские болота. Он сказал, что лучшие в мире люди живут в долине Рейна. Он изрек, что Крым — это исконно германская земля, русские там — пришельцы. И еще: война приведет к краху еврейства, все евреи — обманщики, Европа выкинет их вон.

Фюрер говорил почти до утра.

…Всю ночь шумел промозглый ветер в Герлицком лесу и гнулись вековые сосны над железобетонными бункерами.

И всю ночь скрипела виселица с восемью повешенными в Волоколамске.

А с рассветом снова пришла солдатня, снова щелкали «лейками». Ревели дизели, грохотали танки. Из транспортеров неслась песня:

Волоколамские партизаны, раньше всех узнавшие о гибели восьми героев и поклявшиеся отомстить за них, сложили боевую песню:

В ночь на 7 ноября ударил мороз, пошел снег.

После казни прошло полтора месяца. Скованные морозом, твердые, как сталь, тела еще висели, когда в Волоколамск 20 декабря ворвались танкисты Катукова. Дважды казненные герои были преданы земле со всеми воинскими почестями. Кинооператор Роман Кармен запечатлел эти скорбные минуты на кинопленке. Через Волоколамск, мимо свежих могил на том самом кладбище, на котором на рассвете 5 ноября приняла свой последний бой отважная восьмерка, шли и шли войска 16-й и 20-й армий. Они шли на запад, а из репродукторов лились величаво-торжественные звуки бетховенской «Героической симфонии»…

Возмездие настигло палачей быстро и неотвратимо. Когда наши танкисты ворвались в Волоколамск, они обнаружили в городе и за ним много автомашин и боевой техники, брошенных немцами. Танкисты решили, что машины были оставлены потому, что в их радиаторах замерзла вода. Но это было не так. Дороги, ведущие из Волоколамска, были перекрыты парашютистами-десантниками капитана Ивана Старчака. Десантники штаба ВВС, закрывшие пути из города, вызвали панику, и часть отступавших гитлеровцев, бросив машины, выбиралась из города по проселкам целиной. На дорогах появились пугающие объявления: «Ахтунг! Русские парашютисты!» На столбах вдоль дорог висели убитые десантники. Но десантники Старчака сделали свое дело, истребив около четырехсот гитлеровцев. С грохотом взлетали мосты на дорогах, с лязгом и звоном свивались перерезанные провода полевой связи, падали в декабрьский снег сизо-зеленые фигурки гренадеров, падали, чтобы никогда уже не подняться.