Павел Александровский - Партизан Фриц

— Заходи!

После яркого солнечного света Шменкель не сразу разглядел в полумраке фигуры людей. Шагнул вперед к столу, четко отрапортовал:

— Партизан Шменкель по вашему приказанию явился!

Генерал встал со стула, уперся руками о край стола, пристально посмотрел на вошедшею, после паузы сказал:

— Так вот вы какой! Прошу!

Жестом предложил сесть. Шменкель стоял.

— Садитесь, садитесь! Как это по-вашему: зетцен зи зих.

Фриц осторожно сел на край стула. С опаской посмотрел на протянутый Иовлевым портсигар:

— Спасибо, я только что курил.

— Вы знаете, зачем мы вас пригласили?

— Нет, товарищ генералы.

— Жалуется на вас командир отряда.

Шменкель перевел взгляд на командира, сидевшего у стола справа, как бы спрашивая: «В чем я виноват?» А Иовлев продолжал с подчеркнутой строгостью:

— Командир отряда не знает, что с вами делать… Пришел к нам за помощью… Ведь вот до чего дошло!

— Товарищ генераль, скажите, в чем мой вина?

Иовлев встал, вышел из-за стола, прошелся по блиндажу: два шага вперед, два шага назад, остановился перед Шменкелем, посмотрел ему в глаза. Тот не отвел взгляда. А тревогу, как рукой сняло. Сергей Иванович сказал:

— Мы ценим вас, товарищ Шменкель, за вашу смелость, находчивость. Но объясните, кому нужна ваша бравада?..

В блиндаже воцарилось молчание.

— Ну отвечайте же. Шменкель встал.

— Сидите, сидите. — Иовлев слегка коснулся рукой плеча немца.

— Скажите, товарищ генераль, что есть бравада?

Командиры не удержались от смеха.

— Василий Иннокентьевич, — Иовлев повернулся к командиру отряда, — растолкуйте своему бойцу, что есть «бравада». — Тот погасил улыбку, на какое-то время задумался, стараясь подыскать нужные слова, начал с вопроса:

— Зачем вам в последнем бою понадобилось вставать во весь рост и стрелять стоя?

— Товарищ командир, когда я лежаль, мне плехо было видно мишень, и я поднялся.

— Выходит, это вызывалось необходимостью, — улыбнулся Иовлев.

— Да, да, необходимость, — обрадовался поддержке Шменкель.

— Нашел оправдание, — не сдержался от улыбки и Васильев. — А вот после того же боя была ли необходимость гнаться за фашистами, отрываясь от своих на полкилометра? Сергей Иванович, командир перевел взгляд на генерала, — к тому времени была дана команда прекратить преследование.

— А на это что скажете? — уже более строго спросил Иовлев.

— А в этом случай я совсем виноват. Увлекся, приказ не слушал.

Командир готов был еще приводить примеры «бравады» Шменкеля, но генерал посмотрел на часы, что значило: пора кончать беседу.

— Не помню только где, но наш великий Толстой писал: «Храбрость есть способность человека подавлять чувство страха в пользу чувства более возвышенного… Только люди высокой добродетели способны к истинной храбрости…»

Сергей Иванович подошел к Фрицу. Шменкель встал…

— Мы знаем, что вы человек храбрый, я бы даже сказал, очень храбрый. Но никогда не забывайте о «чувстве более возвышенном». У нас еще столько боев впереди. Надо победить врага и вернуться домой, к своим семьям. Желаю от души вам дожить до победы.

Генерал протянул руку брату по оружию, сказал на прощанье:

— Как это говорится: «Ауф видерзейн!»

Из блиндажа Шменкель вышел сияющий. Шел сюда с тревогой, а вышел с крыльями за спиной.

Маленькая вяземская деревенька Погорелое.

Невысокий, с покосившейся крышей дом сплошь окутан паутиной проводов и кабелей, огорожен колючей проволокой. У крыльца часовые с автоматами обыскивающими глазами шарят по фигурам проходящих солдат и офицеров, Здесь штаб — мозг и сердце 9-й гитлеровской армии, обороняющей один из самых ответственных участков центрального фронта.

Солдаты караула в это хмурое январское утро 1943 года особенно зорко всматриваются в пропуска. Уже по одному тому, что в такой ранний час перед домом скопилось большое количество машин и броневиков, что с фронта прибыли вызванные сюда командиры армейских и танковых корпусов, они понимают: идет важное совещание.

Изба занята под кабинет начальника штаба армии. Над большим столом, устланным штабной картой с многочисленными кружками, дугами и разными другими цветными значками, только красные генеральские погоны, и лишь чуть поодаль, во втором ряду, в углу, наискось от хозяина, — черное пятно эсэсовских мундиров. Это представители высшего руководителя СС и полиции безопасности группы «Центр» обергруппенфюрера фон дем Бах-Залевского, прибывший из Могилева, и офицеры зондеркоманды «7а», действующей в полосе обороны армии.