Владимир Клипель - Испытание на верность [Роман]

Сидорчук на мгновение умолк, чтоб собраться с мыслями. Ему нелегко было вести разговор с Матвеевым, хотя он давно к нему готовился, и, как знать, может, именно потребность доказать правоту человеку, который, вопреки закону дружбы, усомнился в нем, заставляла его в течение долгих месяцев искать свою дивизию, свой полк. Он волновался, поэтому до сих пор держал руки за спиной, чтобы не выдать невольной дрожи в пальцах, пробегавшей волнами. Куда проще было явиться в незнакомую часть, где никому нет дела до его прежней жизни. Но это был бы легкий путь, а Сидорчук не привык к легкой жизни. Пусть уж он еще раз перемучится, но зато в последний раз.

Матвеев рывком повернулся, откинул одеяло, завешивавшее прихожую, где помещался его писарь.

— Побудьте в штабе, пока я вас не позову, — приказал он ему и проследил, чтобы тот не мешкал. Когда дверь за ним закрылась, он прошагал к своему столу, крепко сцепил пальцы худых рук с набрякшими, резко обозначившимися венами. Жестом пригласил сесть Сидорчука. — Я должен с вами объясниться…

— Не надо, Вася…

Эти слова больно резанули Матвеева по сердцу, столь больно, что он закрыл глаза рукой. Так, по именам, они называли себя в молодости, когда были дружны, когда ничто не омрачало их жизни. Или, в минуту особого расположения, — Васыль. Но зачем это сейчас, если даже два года назад, когда их еще ничто не разделяло, — будь она проклята, эта минута слабости, когда он вслед за другими поднял руку, вместо того чтобы протестовать, сказать «нет», — Сидорчук не позволял себе называть его иначе, чем по имени-отчеству или просто «комиссар».

— Не надо, Вася, — повторил Сидорчук. — Я все знаю, и у меня было достаточно времени, чтобы разобраться во всем не спеша. Меня обвиняли в работе на японскую разведку, но следствием эти обвинения сняты. В свое время мы о многом с тобой говорили, пытались предугадать будущие события. Это в порядке вещей: жизнь требует всегда, чтобы мы смотрели немного дальше. Ты, конечно, помнишь о наших спорах.

— Но ведь ты пострадал. Значит…

— Ничего это не значит, — резко оборвал его Сидорчук, и в голосе его прозвучали так хорошо знакомые Матвееву непреклонные нотки. — Разве пострадал только я, а ты не страдал вчера, позавчера, месяц назад? Жизнь всегда чему-нибудь учит, и пусть этот урок пойдет нам обоим на пользу.

Резким движением он отнял руку с глаз Матвеева:

— Глянь мне в глаза прямо. Разве мы перестали быть друзьями, сообщниками в деле партии? Так зачем понапрасну изводить себя?..

Сидорчук устало опустился на стул.

— Знаешь, давай побережем нервы, они еще нам пригодятся. Неужели ты меня так плохо знаешь, что можешь допустить мысль, будто я только затем и явился, затем и добирался до своего полка, чтоб сводить с кем-то счеты или доказывать свою правоту! Есть дела поважнее, надо думать о том, как спасать Родину.

— Без доверия не может быть и речи о хорошей совместной работе, — сказал Матвеев. — Иначе лучше разойтись сразу, чем наживать конфликт. Я еще не очухался после Исакова…

— Думаю, мы достаточно знаем друг друга, и у нас хватит ума не копаться в прошлом, — ответил Сидорчук. — Я требую одного: правды, прямоты во всем, в большом и малом. Вот и решай сам, способен ты на это или нет!

Матвеев молчал, и Сидорчук опять сказал:

— Что ж ты не спросишь, какая погода в Аяре, как там живут? Или тебе неинтересно, как живет твоя Варя?

— Интересно, но это сейчас не главное.

— Что ж, ты прав, всему свое время. Ты знаешь, пока тебя не было, я стоял у окна, все смотрел, не покажется ли кто из старых служивых, и так никого и не увидел.

— Мало осталось старослужащих, — ответил Матвеев. — Полк прошел через большие бои.

— Горелов мне говорил…

— Говорил — это мало. Вот увидишь сам, тогда поймешь. Скажи, что ты намерен сейчас делать?

— Прежде всего хочу увидеть полк. Можешь ты мне дать бойца или командира, который провел бы меня по всей обороне так, чтоб я случайно не забрел к немцам в лапы?

— Найдем. Но сначала надо помыться, пообедать.

— Вот это как раз и успеется. Я слышал, что ты должен выступить перед пополнением, вот и давай, а то мы и так засиделись.

Матвеев крутнул ручку телефона:

— Штаб. Лузгина. Товарищ Лузгин? Найдите человека, которой мог бы провести нового командира полка по всей обороне. Рядовой? А он знает? А, это тот! Можно. Пришлите его ко мне и заодно моего писаря. Жду.

Через несколько минут дверь в избе хлопнула, кто-то вошел, спросил зычно: