Богдан Сушинский - До последнего солдата

— Мальчевский, ты, что ли? — с трудом распознавал в темноте его фигуру капитан.

— Кто же еще?! Младсерж Мальчевский после приема парад конницы маршала Нея.

— Почему в одиночестве?

— Все в порядке, отцы-настоятели! — Мальчевский решительно не признавал никакой субординации и, похоже, приучить к ней младшего сержанта в условиях этого гарнизона было бы пустой тратой времени. Да Беркут не очень-то и стремился к этому. — Зотов уже в хате, трофейные раскуривает.

Мальчевский присел к костру, подгоревшей веткой расшевелил угольки, и, демонстративно добыв из кармана портсигар, тоже трофейный, протянул его капитану.

— Младший сержант Мальчевский, встать! — остановил его Беркут. — Я приказываю: встать! — А когда тот нехотя поднялся и даже изобразил нечто похожее на стойку «смирно», продолжил: — Доложить о результатах разведки.

— Так ведь я уже, как Суворов — императору, почти стихами…

— Как полагается, доложить. По всей форме.

— До предела разболтались, — одобрительно проворчал Глодов, тоже потянувшийся было к портсигару.

— Если по всей форме, товарищ капитан, — басисто отчеканил младший сержант, — то никакого хр… извиняюсь, мы там не обнаружили. Кроме немчуры. Немцев — человек двадцать. На мотоциклах. Какой-то мотоциклетный взвод сбился с дороги и сдуру попер сюда, решив, что где-то здесь переправа. Тут их кто-то из наших окруженцев и остановил. Может, на каких-нибудь пятнадцать — двадцать минут, но остановил. А сам погиб. У немцев, видать, тоже потери… Сам слышал, как кто-то из них кричал: «Господин фельдфебель, здесь еще один убитый. Это рядовой Крюнге».

— Вы что, владеете немецким? — строго, недоверчиво уточнил капитан.

— Два десятка слов. Из фронтового, так сказать, словаря, — объяснил вместо него Глодов.

— Значит, так и не ясно, с кем они там воевали?

— Да хрен их, отцы-настоятели, пардон… Словом, поползали мы, камни понюхали. Вроде нашими портянками не пахнет. Сплошной вермахтовский эрзац-одеколон. И чтобы говорили о русских — тоже не слышно. Словно их там и не было.

— Это все?

— Почему все? Мы, от расстройства желудков, тоже пальнули по ним несколько раз. Одного точно свалили, другого вроде ранили. Они по нас — из мотоциклетных пулеметов. И «шмайссерами». Мы, конечно, извинились за шутку — и назад. Они тоже на мотоциклы…

— И что, там уже вообще не осталось больше немцев? — спросил Беркут.

— Да нет, те, что стерегут нас, ну, те бродяги из команды гауптмана, вроде еще отлеживаются. Мотоциклистов они, видно, сначала проморгали. Потом бросились на помощь. А когда те драпанули, тоже не спеша отошли подальше, в долину, к кострам.

— В общем, ни черта вы не разведали, младший сержант, вот что я вам скажу, — грубовато подытожил Глодов. — Только зря время убили.

— Ну, почему же, — не согласился капитан, подбрасывая в костер последние ветки. — Кое-что прояснилось. Очевидно, мотоциклисты наткнулись на каких-то окруженцев, которые просочились через немецкий заслон вдоль шоссе, но не знали, что рядом целый гарнизон своих. Решили где-то там, между камнями, дождаться рассвета, чтобы потом определиться, куда они попали.

Объясняя все это, Беркут не верил сам себе. Что-то у него не сходилось, каких-то сведений не хватало. И все же продолжал развивать свою версию. Должно же существовать хоть какое-то объяснение этой стычке.

— Если надо, могу еще раз пройтись, — обиженно заметил тем временем Мальчевский. — Хоть вместе с вами, лейтенант.

— «Товарищ лейтенант», — резко поправил его Глодов. — Армия есть армия.

— Так мне уже можно идти к хлопцам, или еще стоять навытяжку, товарищ капитан? — пропустил все это мимо ушей Мальчевский.

— Вольно. Свободны.

— Хотел угостить вас обоих трофейными папиросками. Так ведь не дали. Теперь пойду хлопцев обдымливать. Безо всякого доклада и не навытяжку, — язвительно объяснил младший сержант и, сверкнув серебристым портсигаром, важно прошествовал мимо офицеров к хате.

Глядя ему вслед, Беркут рассмеялся. Он, конечно, был противником подобного солдатского разгильдяйства и старался пресекать его. Но сейчас этот парень очень напоминал ему сержанта Крамарчука, бойца из его 120‑го дота. Да, чем-то он все же напоминал Крамарчука. И это совершенно меняло отношение к нему.

— Что скажешь, лейтенант? Я имею в виду эту мотоциклетную баталию.

— Думаю, она вылезет нам боком. Утром немцы подбросят сюда еще полбатальона и загонят нас в реку.

— Или закупорят в подземелье, — согласился Беркут. — Такое тоже не исключено.