Аурел Михале - Августовский рассвет (сборник)

— Что поделываешь, Панэ?

Я не ожидал никакого ответа на свой вопрос, я хорошо знал, что можно делать в подобной ситуации, более того, я видел в руках капрала замусоленные карты. Напротив него сидел солдат Вова, ожидая. На такой вопрос можно дать ответ лишь из вежливости, но Панэ, глубоко вздохнув, все же ответил:

— Я соскучился по тишине, господин младший лейтенант. С некоторого времени мне хочется тишины, и иной раз, когда начинают стрелять, я готов заткнуть уши…

Я посмотрел на него недоуменно:

— Что ты хочешь сказать, Панэ?.. Тебе стало страшно?

— Мне? Господин младший лейтенант… Мне? Я никогда не боялся и не боюсь, господин младший лейтенант, но я соскучился по тишине… Вы думали о том, что будет после того, как кончится война? Будет сплошная тишина от земли до неба… И мы будем жить в этой тишине. Будем ходить, говорить, работать, спать в такой тишине… Я даже не могу себе представить, как будет, когда кончится война.

— Но и сейчас тишина, Панэ, разве не так? — спросил я.

— Да, тишина, господин младший лейтенант, но не такая… Я эту тишину не слышу, господин младший лейтенант, а ту ощущаю уже сейчас…

— То есть как это?

— То есть эта, теперешняя тишина, когда никто не стреляет, ее будто и нет вовсе. Это тишина между двумя выстрелами. Время, пока ты перезаряжаешь оружие…

Та, другая, — это когда все оружие будет разряжено и поставлено в пирамиду, господин младший лейтенант.

— Ты никогда раньше не говорил так, Панэ…

— И то правда, господин младший лейтенант. Это потому, что я никогда не чувствовал так близко ту самую тишину.

— Ты чувствуешь, что она так близко?

— Я подсчитал, сколько земли мы протопали до сих пор, и сравнил с тем, что нам говорили о ходе войны. И вот такой результат я получил: уже недолго, господин младший лейтенант.

Я поднялся, чтобы идти дальше, взволнованный словами капрала. Я, конечно, еще посидел бы с ними и послушал Панэ, но я почувствовал, как и меня охватывает эта тоска по тишине, о которой говорил он. А я не хотел дать ей завладеть мною. Непозволительно было отдаваться ей во власть. Сославшись на какой-то предлог, я направился к другим укрытиям, слыша продолжающийся диалог:

— Ну сколько примерно еще протянется, господин капрал?

— Сколько? Может, час, может, месяц…

— Я бы мог успеть на первую прополку, если бы…

— А я, если бы это было можно, первые два месяца провел бы на свадьбах и на гулянках, Вова!

— И то правда, господин капрал!

Я открыл конверт и онемел, почувствовав вдруг, как вся кровь приливает к щекам. В висках сильно застучало, и меня охватила необъяснимая дрожь. У меня дрожали пальцы, перед моими глазами прыгали слова, которые я перечитывал, может, в третий или четвертый раз: «Гитлеровская Германия сегодня безоговорочно капитулировала…» Дальше я не мог читать. Остальные слова постоянно ускользали, мелькали на мгновение и исчезали, и я видел только слабую черную полосу чернил. «Гитлеровская Германия сегодня безоговорочно капитулировала…» Я повторил эти слова, в то время как связной все пытался узнать у меня:

— Господин младший лейтенант, что я должен делать, пишет там господин майор или нет? Какие будут приказания для меня?

Я слышал его, но не мог ответить, поскольку не мог собраться, прийти в себя, не мог думать ни о чем другом, кроме как о словах: «Гитлеровская Германия сегодня безоговорочно капитулировала…» Мне пришлось сделать усилие, чтобы прочитать дальше, чтобы узнать наконец, что я должен делать, какой приказ отдать.

— Господин младший лейтенант, мне пойти оповестить роту?

Я попытался услышать огромную тишину, хотя ночь заполнилась криками, возгласами, гиканьем. И я услышал ее. Я услышал, как разряжают по всему фронту орудия и пулеметы, как усмиряют свой рев самолеты, как солдаты ставят винтовки в пирамиды. Я слышал ее будто ушами Панэ, его тоской, слившейся с моей, и чувствовал, как меня охватывает незнакомая, еще неизведанная радость, удивительно спокойная и теплая. В укрытиях солдаты пели, бросали на землю каски, обнимались. Мне тоже хотелось бы затеряться среди них, петь и обниматься с ними, но у меня были задачи, которые необходимо решить, приказы, которые должны быть выполнены, мне нельзя было терять времени. Я вызвал командиров взводов: старшину Василиу и Сынджеорзана.

— Пусть будет в добрый час, господин младший лейтенант, — пожелал старшина Василиу.

— Чтоб жить нам тысячу лет! — взволнованно добавил Сынджеорзан. — Наконец-то, господин младший лейтенант! А мы вот, видите, живы и здоровы, господин младший лейтенант.