Михель Гавен - Валькирия рейха

– Войдите, – она услышала его совсем не сонный голос. Майор стоял одетый, даже в шинели.

– Вы уезжаете? – спросила, побледнев, Вера.

– Да, – ответил он, – ненадолго. В Берлин, на совещание. Но я скоро вернусь, – его голос смягчился, когда он заметил слезы у нее в глазах, – что вам привезти из Берлина, фрейлян Вера? Духи? Или шелковое платье?

– Нет, нет, мне ничего не надо, – пролепетала Вера растерянно, – вы только сами приезжайте поскорей, господин майор…

Спустя год день рождения рейхсмаршала авиации Германа Геринга отмечали с прежним размахом, но без былого настроения – оно было унылым, как ни пытались скрыть. Накануне поступило сообщение, что фронт прорван наступающими войсками маршала Василевского и ставку ВВС скорее всего, придется перенести из Минска на территорию Восточной Пруссии. Теперь воздушные схватки предстояло вести в небе над Германией. Именно поэтому Геринг не ограничился обычным списком приглашенных в Каринхалле – он созвал всех лучших асов. Хелене Райч сопровождали Андрис фон Лауфенберг и Эрих Хартман – в Берлине они узнали, что обоих повысили в звании. Теперь фон Лауфенберг стал подполковником, а Эрих – майором.

В разгар праздника Хелене с бокалом шампанского в руке оживленно беседовала с полковником Хансом Руделем. «Заслуженный солдат Германии», как нередко называл Руделя доктор Геббельс, своим бомбардировщиком потопил русский линкор и уничтожил четыре сотни русских танков. Однако в конце 1944 года он попал в аварию и потерял ногу. Теперь же на протезе снова вернулся в авиацию. Ханс рассказал Хелене, что фюрер планирует назначить его командующим реактивной авиацией. Геринг всячески противился этому назначению – ко всему реактивному он пока относился с подозрением. Того же мнения придерживался и начальник штаба, фельдмаршал Мильх. Сам Рудель также не был уверен, что достаточно хорошо разбирается в реактивных самолетах и ракетах.

– Знаешь, – доверительно заметил он, – я полагаю, что во всем этом нет смысла. События развиваются таким образом, что скоро русские и американцы соединят свои армии. Тогда Германия окажется расколотой на две части. Куда тогда мы станем запускать реактивные самолеты? Их применение станет невозможным. Я хотел спросить фюрера, почему бы нам не заключить мир с Западом, с тем чтобы добиться победы на востоке? Но мне не дали. Гиммлер вперил в меня столь грозный взор, что я предпочел промолчать.

– Ничего странного, – ответила Хелене, – даже если бы тебе и позволили спросить, ответа бы ты не услышал. Если бы мир с Западом был возможен, его давно бы уже заключили. Но он невозможен. В первую очередь, из-за Гиммлера и всей его епархии. Американцы сразу зададут свой любимый вопрос о правах человека. Мол, где они? В гестапо?

– Пожалуй, ты права, – согласился Рудель, – доктор Геббельс, который на приеме у фюрера оказался рядом со мной, шепнул мне, уходя, что из всех его постов пост по мобилизации усилий для тотальной войны – самый бесполезный. Мобилизовывать нечего. Все, в том числе цветочные магазины, закрыто английскими бомбардировщиками. Если такой пессимизм обуял наших вождей… – Рудель развел руками.

– Про цветочные магазины – это он зря, – возразила Хелене, пригубив шампанское, – просто в очередной пикировке Геббельс приготовил шпильку Герингу. И не более того. Цветочные магазины работают, я сама сегодня видела. И даже рестораны. Бомбардировщики, конечно, не забывают про нас, но и противовоздушная оборона не дремлет. Во всяком случае, на правительственный квартал Берлина еще не упало ни одной бомбы. Вообще, с чего Йозеф вспомнил именно про цветочные магазины, – Хелене улыбнулась, – наверное, в очередной раз поссорился с Магдой и забыл прислать ей букет ради примирения. А соврал, что магазины закрыты из-за англичан. Что касается мира с Западом, уж где-где, а у нас в штабе Люфтваффе еще после Сталинграда готовили проект, как вывести Германию из войны на Западном фронте. Кто обратил на него внимание?

– Госпожа Райч, – к ним подошел эсэсовский офицер, незнакомый Хелене. – Прошу прощения, что прерываю вас, – он говорил с сильным австрийским акцентом, – обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер приказал мне спросить, не найдется ли у вас несколько минут, которые вы могли бы уделить ему?

– Прямо сейчас? – удивилась Хелене.

– Так точно, прямо сейчас, – подтвердил офицер.

– Ну, хорошо, – Хелене в недоумении пожала плечами, – сейчас, так сейчас. Извини, Ханс, – обратилась она к Руделю.