Михель Гавен - Валькирия рейха

К началу 1944 года Эрих Хартман был признанным мастером воздушного боя. В газетах его именовали не иначе, как «Ас», причем писали это слово большими буквами, и публике не требовалось объяснений, о ком идет речь. Фамилию «Хартман» знали все. Его величали одним из лучших истребителей в мире, но по количеству сбитых в бою самолетов он уже в 1944 году намного превосходил своих английских, американских, французских и даже русских коллег. Среди немцев он однозначно был самым первым. Хелене Райч с благословения Геринга доверила ему командование легендарной эскадрильей «Рихтгофен». Молодой командор удостоился похвал рейхсмаршала и был награжден многими орденами. В январе Хелене улетела в Берлин. Эрих знал, что она приглашена на празднование дня рождения рейхсмаршала авиации Геринга и на какое-то совещание, предшествовавшее торжествам. Несмотря на это, он был удивлен, увидев как-то утром на командном пункте Андриса фон Лауфенберга. Оказалось, Хелене уехала на два дня раньше указанного в телеграмме Геринга срока. Как правило, в отсутствие Райч Андрис фон Лауфенберг, которому она обычно передавала командование полком, становился серьезнее и строже. Он временно забывал о своих любовных похождениях и только после возвращения Райч позволял себе расслабиться.

Проведя ночь у зенитчиков, Эрих опоздал на командирскую летучку и ожидал серьезного выговора от командира полка. Однако, обнаружив, что бразды правления принял Лауфенберг, Эрих вздохнул с облегчением – Андрис придираться не станет. В самом деле, увидев Хартмана, Лауфенберг иронически улыбнулся. Ему сразу бросились в глаза и бледность лица Эриха, и его припухшие нижние веки – следы бурно проведенной ночи.

– Ты в своем репертуаре, – констатировал Андрис, дружески пожимая Эриху руку, – увидев тебя вчера с той блондинкой, я подумал, что ты сегодня вообще не явишься. Очень соблазнительная? А? – он лукаво посмотрел на Хартмана и рассмеялся, – ладно, тебе повезло. Райч уехала.

– В Берлин? – спросил Эрих с наигранным равнодушием.

– В Берлин, – подтвердил Лауфенберг, – опять на меня все повесила. Мне этот армейский штаб чем свет все уши прозвенел. И наши из Коммандо Ост – телефон просто не умолкает. Они считают, что у меня здесь просто море неиспользованных возможностей. Только у них, видите ли, потери, – недовольно проговорил он, – как только Хелене все это выносит, пять лет каждый день.

– Она ведь собиралась ехать позже? – закуривая, заметил Эрих, – что-нибудь случилось? Срочное?

– Не знаю. Мне не докладывают, – отмахнулся Лауфенберг, подходя к карте, – иди лучше сюда, – позвал он, – у нас, как всегда, масса задач, а времени мало. После обеда обещают снегопад. Ты как, вообще-то, в форме? – с наигранным сочувствием поинтересовался он. В глазах мелькнули веселые огоньки, – или «Рихтгофен» сегодня отдыхает?

– Нормально, – без тени смущения ответил Эрих, хотя чувствовал себя неважно после прошедшей ночи.

– Представляю, – Лауфенберг с сомнением покачал головой, и оба рассмеялись: они прекрасно понимали друг друга.

До полудня по приказу Лауфенберга Эрих успел дважды поднять «Рихтгофен» в воздух и даже сбил самолет противника. Но к полудню начался сильный ветер, а вскоре повалил обещанный снегопад. Видимость резко снизилась, и летчики оказались прикованными к земле.

– Не видать не зги… Вот такая бы погодка и до конца недели, – Лауфенберг отошел от окна и вытянулся на кушетке у печки, – пока Хелене не приедет, – мечтательно произнес он.

– Мне кажется, ты все-таки знаешь, почему она так надолго уехала, – снова попытался вызвать его на откровенность Эрих, – все мероприятия у Геринга – день, не больше.

Но Андрис только пожал плечами:

– Я же сказал, не знаю.

Эрих промолчал. Потом подошел к печке, присел, глядя на игравшее в маленьком отверстии пламя, подбросил дров и, повернувшись к Лауфенбергу, внимательно посмотрел на него:

– Ты знаешь. Ты всегда все знаешь, – сказал он спокойно, но в голосе его прозвучала требовательность.

– А тебе зачем? – удивился Лауфенберг. Потом как-то неуютно поежился и неохотно сообщил:

– Она хотела заехать в Прагу на пару дней.

– В Прагу? – теперь пришел черед удивляться Эриху, – Для чего?

– А я знаю? Что ты меня пытаешь? – недовольно поморщился Лауфенберг, – мне от всего этого одни заботы, дел по горло.

В Прагу. Эрих был поражен. Утихшая было ревность с новой силой вспыхнула в нем: опять Прага? С какой стати? Ведь тот, к кому она когда-то ездила туда, давно уже мертв. Вдруг в голове мелькнула дикая, несуразная мысль: что, если все – только блеф, политический розыгрыш, и Гейдрих на самом деле жив? И она снова встречается с ним? Перед глазами замелькали любовные картины. Он представил Хелене.