Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

Виссе слышит крики «ура!», ожесточенный шум рукопашной, автоматную очередь, два коротких взрыва. Из воронки появляется пламя и черный густой дым.

Он снова спускается в подвал. Пять минут спустя возвращается группа. Они несут раненого, кладут его в подвале на пол. Куновски докладывает:

— Танк и экипаж уничтожены ручными гранатами и бутылками с зажигательной смесью, взяты трое пленных!

Наши потери: один раненый из второй роты фон Шелленберга — прострелено легкое!

Раненому, с красной кровавой пеной изо рта, накладывают повязку.

— Где Иван? — спрашивает Виссе.

— Черт возьми, где Иван? — спрашивает Куновски и мчится вверх по улице.

Иван, спотыкаясь, идет через двор, засунув нос в мешок.

— Трофей, — сказал он.

Все стоят вокруг стола, когда Иван опустошает мешок. Словно белоснежные камни — куски сахара. Черствый черный хлеб, такой же крепкий, как и сахар. И несколько кусков просяного жмыха.

— Раньше даже лошади не жрали! — говорит Куновски и отламывает полкуска.

Во дворе, под охраной обер-ефрейтора с автоматом, погруженные тупо в самих себя, сидят трое пленных и ждут смерти. Перед ними, оттаскиваемые Куновски от входа в подвал, перед которым их засыпало, лежат трупы трех красноармейцев. Оружие, которое было отнято у Иванов, никого не интересует. Их обыскивают в поисках съедобного, и хлебные трофеи оказываются изрядными. Два куска сала, хлеб черный, клейкий и вязкий, как замазка, и махорка. Пехотинец меняет свои сапоги на валенки русского.

В подвале все делится и съедается. Съедается все, что только можно съесть. Никто даже не думает о том, чтобы отложить что-то на будущее. Вносят раненого, он в полном сознании и стонет. С простреленным легким, кровавые пузыри на губах и растрескавшиеся губы. Он косит глазами на жратву и хочет что-нибудь получить.

— Что, хочешь сдохнуть, дурак?! — Куновски засовывает ему пакет с едой в карман. Тогда тот успокаивается.

Пехотинцы собираются во дворе, чтобы возвращаться в свою роту.

— Что будет с пленными, господин капитан? — спрашивает Куновски. — Прикончить их или отправить в лагерь? Все равно конец один!

— Вы хотите, чтобы вас убили, когда попадете в русский плен, Куновски?

— Если это быстро и безболезненно, то почему бы и нет? Это бы сократило муки. Я здесь достаточно видел, господин капитан. Здесь не многих берут в плен. Только Иваны редко жертвуют пулю. Они каждого пленного добивают прикладом!

— Но не мы же! Пока мои слова здесь что-то значат, нет!

— Так точно, господин капитан!

Вдруг раздаются выстрелы из миномета. Пехотинцы бросаются врассыпную, бегут к подвалу, Куновски впереди всех. Виссе бросается на землю рядом с обер-ефрейтором, который охраняет пленных.

Пленные прижимаются друг к другу, втягивают головы в плечи, опасаясь осколков, которые со свистом и шипением пронзают воздух. Взрывы раздаются прямо перед входом в подвал.

Пехотинец, который не успевает добежать до подвала, падает, сраженный осколком прямо к ногам обер-ефрейтора.

Обер-ефрейтор пытается поднять раненому голову и его рука попадает в мягкую, мокрую массу. От ужаса и отвращения он отдергивает руку, всю в крови.

— Убит мой лучший друг. Прямое попадание, прямо в лицо! — Он бросает на пленных взгляд, полный ненависти.

Через пять минут все закончилось. Пленные все еще смотрят, согнувшись и втянув голову в плечи, тупо повинуясь судьбе. Только татарина в центре сотрясает дрожь, как мокрую собаку, когда он смотрит, как погибшего волокут за ноги через обломки в пустой разбитый дом. Обер-ефрейтор, направив ствол автомата на пленных, держит палец на спусковом крючке. «Если бы я был в десяти шагах в подвале, он уложил бы их всех», — точно знает Виссе.

Обер-ефрейтор требовательно смотрит на капитана. «Если я хоть чуть-чуть кивну головой в знак согласия, он их пристрелит. Какой кошмар, эти обгорелые, разбомбленные руины, как ненасытный Молох, питающийся человеческой плотью».

«Что же вы медлите, господин капитан?» — спрашивает взгляд обер-ефрейтора, и в нем читается презрение: «Дерьмо!»

Вдруг у Виссе вырывается грубый крик. Возмущение такое, что эхом отдается от стен.

— Я не убиваю безоружных пленных! Они так же не виноваты, как и вы, что должны воевать! — Он отбирает у обер-ефрейтора из рук автомат. — Убирайтесь к черту и постыдитесь! Иван, — кричит Виссе и указывает на пленных, а огонь снова усиливается, — скажи пленным, пусть они бегут обратно к своим позициям, и скажут своим, чтобы они прекратили огонь. Мы хотим осмотреть местность и собрать раненых!