Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

Обер-ефрейтор, с обмороженной ногой, завернутой в разорванную рубашку и мешок из-под провианта, рассказывает, что они уже восемь дней идут из западной части «котла». Все перевязочные пункты и лазареты переполнены: больные, раненые, умирающие — все вперемежку на носилках в снегу.

Виссе смотрит на Кремера.

— Сколько у нас еще горючего? Унтер-офицер кивает:

— Завтра утром я отвезу вас в лазарет в Гумрак!

— Там должны быть натопленные печи, настоящие постели, что-нибудь пожрать и лекарства! — Надеется обер-ефрейтор с отмороженной ногой. — И дадут отпуск!

Они расстилают на полу свои плащ-палатки и заворачиваются в шинели и одеяла.

Хорошо оборудованный бункер командира дивизии располагается рядом с дорогой, которая ведет к Сталинграду на завод «Баррикадный». Перед ним стоит вооруженный пост. Виссе спускается на десять или пятнадцать ступенек вниз в бункер генерала.

Генерал один. Расставив под столом ноги, он сидит в потертом плюшевом кресле и, рассматривая только картинки, листает иллюстрированный журнал. Виссе по всей форме, в каске, как сказано в Уставе полевой службы, рапортует генералу о своем прибытии.

Потирая веки, словно они болят, явно потревоженный за своим спокойным занятием, генерал поднимается. Как его солдаты изнурены голодом, так, похоже, его изнуряют заботы и постоянные бесплодные мысли. Он производит впечатление изможденного и отсутствующего человека.

— Так, так, так вас прислали сюда ко мне командиром батареи?

— Так точно, господин генерал! В приказе по армии от 27 декабря говорится о моем переводе в вашу дивизию!

— Ничего об этом не знаю… — Он усталым движением руки словно отказывается от этого. — Но если вы так говорите, то это, наверное, так и есть! Нужен ли нам артиллерист? Думаю, что нет. Нам не из чего стрелять. Знаете ли… — генерал с трудом подбирает слова. — Обратитесь к полковнику Бутте. Он вас куда-нибудь пристроит!

Виссе поворачивается кругом и рад, что может уйти на свежий воздух из мрака этой дыры, в которую спрятался генерал.

Унтер-офицер Кремер уже вернулся. Он отвез раненых солдат в Гумрак. Госпиталь был переполнен, на каждой лестничной клетке лежали тяжелораненые, пахло карболкой, смертью и запустением.

У Кремера даже остался бензин, чтобы проехать к полковому командному пункту полковника Бутте. В то время как на фронте, вдоль линии окружения, не хватает пушек и боеприпасов, в сосновом лесу накоплен огромный артиллерийский парк, с минометами, длинноствольными пушками, самоходными пушками, полевыми гаубицами, шестиствольными ракетными установками — все самое лучшее и современное, чем располагает вермахт.

Выбитые в замерзшей почве ступени ведут в бункер полкового командного пункта, вырытого в отвесной стене.

Полковник — человек среднего роста, коренастый, ему — около пятидесяти. Уже по его чистой, первоклассно сшитой и тщательно подогнанной форме видно, что он придает большое значение элегантности и внушительным манерам.

С темными волосами, густыми, кустистыми бровями, крупным загнутым вниз носом, четко очерченным ртом и выдающимся квадратным подбородком, он похож на английского лорда, а еще скорее на актера, играющего эту роль.

С размеренными движениями и звучным голосом, говоря медленно и четко, он приветствует Виссе дружелюбно и по-отечески.

— Поскольку вы явились с Южного фронта, то наверняка знаете больше! Мы сидим здесь с октября. Если бы у нас было достаточно горючего, продуктов и боеприпасов, мы даже не заметили бы, что находимся в окружении! — Тонкими пальцами он берет со стола лист бумаги. — Придет время, когда Гот прорвется к нам со своими танками и опровергнет утверждения этих русских листовок…

Виссе берет листовку и быстро читает. Под рисунком фронта на Дону указано, что Гот со своими танками удирает на запад, что 16-я танковая дивизия отведена для укрепления итальянского участка фронта на Дону, чтобы предотвратить его разгром, что германский фронт, на удалении 200 или 300 километров от Сталинграда, должен быть снят, чтобы люди в «котле» уже не рассчитывали на какие-либо боевые действия, что судьба их решена.

На обратной стороне листовки, которая должна предъявляться красноармейцам в качестве пропуска при переходе через русские позиции, обещается достаточное питание, а также приличное обращение; офицеров и солдат, оказавшихся в «котле», призывают перебегать к русским, если они хотят остаться в живых.