Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

— Замолчи! — приказывает он. Но она не умолкает.

— Ложусь, пожалуйста! При этом ничего не чувствую, терплю это, во имя Родины. Немецкие солдаты относятся ко мне хорошо, хотят, чтобы я их любила! Тебе я отдала в Харькове все, действительно подарила все, тебя я любила — и не жалею об этом.

— Как ты попала в Сталинград? — спрашивает он, стараясь, чтобы его вопрос звучал сурово.

— Помнишь майора Штейнкопфа? — Он кивает. — После тебя я больше не хотела быть с ним, быть его любовницей! Он был негодяй, пошел в службу безопасности, занес меня в списки восточных рабочих для отправки в Германию! Я не хотела ехать на эту каторгу в Германию, и мне пришлось исчезнуть из Харькова, где мы прятались. Без аусвайса было нельзя. Ведь я не хотела умирать! Была единственная возможность — пойти к партизанам.

Так было трудно! Оттуда возврата нет! Жаль, что немцы не понимают нас, украинцев, хотя мы не за Сталина. Меня привезли на секретный партизанский аэродром под Белгородом. На меня завели дело! Восемь дней допросов! Я сказала все, чего они добивались, все подписала. За предательство меня приговорили к смерти.

Однажды меня снова привели к комиссару. Он говорит:

«Ты не должна умереть, у тебя есть возможность искупить свою вину. На самолете тебя переправят в Сталинград. Ты красивая девушка, лучше всего, если ты будешь шпионить у немцев в постели. Если не будешь делать то, что тебе прикажут, тебя расстреляют». Несколько дней назад немцы раскрыли пункт радиосвязи у товарища Тарасовой и ее сразу расстреляли!»

— И что ты разведываешь?

— Я глупая разведчица! Сейчас должна быть у товарища, который собранные нами сведения передает по радио. Я не могла сказать ничего, кроме того, что вы должны были забрать румынских дезертиров.

— А что еще ты выдаешь им?

— Клянусь всем святым, обещаю, я больше не буду шпионить. Хочу любить мужа, детей, не хочу больше войны! — Она потеряла самообладание. Содрогаясь от рыданий, она обнимает его и покрывает поцелуями его лицо. — Останься со мной сегодня ночью! Мы скажем друг другу все, что могут сказать люди, которые любят друг друга!

— Я сегодня должен вернуться вместе с румынами!

— Ты должен! Солдаты, приказы! И всегда должен — бедный, несчастный, как пес, — распаляется она. Вдруг хватает его за руку: — Ты можешь спастись. Война для тебя окончилась! Прежде чем все остальные вернутся, мы с тобой уйдем! Я переведу тебя на нашу сторону! Я знаю безопасную дорогу. Скоро ночь, нас никто не найдет. Ты спасешься, и если я приведу тебя к русским как перебежчика, мне, наверное, уже не придется шпионить в Сталинграде!

Предложение было настолько абсурдным и таким типичным для влюбленной женщины, что он только рассмеялся.

— Я немецкий офицер, — говорит он ей.

Это понимает, и она и покорно кивает.

Артиллерийский огонь прекратился, и голоса румын и фельджандармов послышались около двери. Вдруг Катю охватывает дрожь.

— Я так боюсь умирать! — она вцепилась в него. — Я не должна умереть! — рыдает она и умоляет: — Помоги мне! Я слабая женщина! Я боюсь умирать!

Обер-лейтенант фельджандармерии входит в комнату и недоверчиво смотрит, как русская девушка оказывает Виссе помощь. Вся его фигура и взгляд выражают: «Мне совершенно не нравится, что моя русская оказывала тебе помощь в своей комнате на своей кровати».

— Ну, как нога?

— Спасибо, уже лучше.

— А нам снова повезло. Попади мы минутой позже в бункер, нам размозжило бы голову с русского благословения! Румыны могут забрать своих людей. Но мы из них мало что вытянули. Просто какие-то закоснелые ребята.

Вошедший унтер-офицер вмешивается:

— Здесь придется уже применять другие средства. Я быстро заставил бы их говорить. Но от румын я лучше буду держаться подальше. С ними можно нарваться на неприятности.

Полковник Димитриу и майор Биндер тоже входят в комнату, так что там уже не повернуться.

— Ну, как нога? — спрашивает Димитриу.

— Спасибо, господин полковник, все в порядке! Полковник с усмешкой окинул взглядом Катю.

— При таком очаровательном уходе моя нога поправилась бы не так быстро! Не можете ли уступить нам эту очаровательную противницу? — кричит он из комнаты обер-лейтенанту Камелли. — Предлагаю вам за нее двух комиссаров, трех русских майоров и винтовку, чтобы стрелять в ворон.

— К сожалению, не получится, но я с удовольствием приглашу ее на бокал коньяка, господа!

— Хорошо, утешимся этим! — Стоя они поднимают стаканы с русской водкой. — Если «котел» в ближайшее время не откроется, то нам придется туго.