Лео Кесслер - Стальные когти

— Слушаюсь, господин офицер! — Связной схватил послание и, низко пригибаясь, опрометью бросился к своему мотоциклу. В следующую секунду он исчез, подняв огромное облако пыли, словно за ним по пятам гналась вся Красная армия. Довольный Стервятник прищелкнул языком. То, что он прочитал, ему очень понравилось.

— Что случилось, господин оберфюрер? — встревоженно спросил Метцгер. Его глаза перебегали с лица Стервятника на приближающиеся к ним русские танки и обратно.

— Нам удастся дожить до будущих сражений, Метцгер. Получен приказ немедленно отходить.

— Слава богу! — с нескрываемым облегчением промолвил гауптшарфюрер.

— О да. И мне удастся продолжить гонку за генеральскими звездами. Тем, кто сидит на теплых должностях в тылу, не удастся расхватать все самые лакомые повышения. А теперь, Метцгер, давай-ка обеспечим быстрый отход, пока русские не опередили нас.

Он захлопнул люк танковой башни и быстро поднес к губам микрофон:

— Всем, всем! Слушайте мой приказ. Ставим дымовую завесу и отходим. Немедленно!

Перепуганным молодым командирам немецких танков не требовалось повторять этот приказ дважды. Русские били по ним уже практически в упор. Немцы быстро поставили дымовую завесу и стали торопливо отходить назад, непрерывно отстреливаясь.

«Тигр» фон Доденбург неожиданно тряхнуло, и танк вдруг резко остановился. Сидевший внизу Хартманн жалобно прокричал:

— В Дешнера попали! — Он имел в виду второго механика-водителя. — Осколком ему срезало всю верхнюю часть черепа!

Фон Доденбург на несколько секунд застыл, не в силах осознать слова Хартманна. У него звенело в ушах, в голове гудело. Вся башня «тигра» была пропитана едкой удушливой пороховой гарью. Затем Куно увидел густой белый дым, поднимавшийся снизу. Он закашлялся, задыхаясь, и, собрав последние остатки сил, прокричал:

— Всем выбираться из танка! Все наружу! Сейчас он взорвется!

Рядом прогремел еще один оглушительный взрыв, заставивший их «тигр» содрогнуться всем своим многотонным корпусом. Теперь русские Т-34 вели себя очень уверенно. Иваны видели, что полностью контролируют положение на поле боя. Им уже удалось подбить все немецкие танки, и они сейчас уничтожали последние очаги сопротивления.

Согнувшись и моргая от едкого дыма, от которого страшно щипало глаза, фон Доденбург на мгновение заглянул туда, где должен был находиться Дешнер. Тот так и остался сидеть на своем месте. Он сжимал руками рукоятку танкового пулемета, точно собираясь открыть огонь. Но головы у него на плечах уже не было — она лежала на полу. На ней все еще сидели наушники, и фон Доденбургу показалось, что мертвая голова Дешнера скалится на него в какой-то странной ухмылке. Куно резко распрямился. Нет. Они ничего уже не могли сделать для бедняги стрелка. А сам Хартманн уже успел выскочить из горящего танка.

— Пошли, Шульце, — прорычал фон Доденбург. — Пора валить!

Он выбрался из дымящегося «тигра» и спрыгнул на траву. С другой стороны танка спрыгнул Шульце.

Неподалеку от фон Доденбурга разорвался снаряд, и офицера обдало сильной взрывной волной. Неподалеку застучал русский пулемет. Пули пролетели совсем близко. Фон Доденбург с трудом распрямился. Он чувствовал себя бесконечно усталым. Все, чего хотел сейчас Куно — это растянуться на обожженной земле, закрыть глаза и провалиться в сон. Провалиться, чтобы забыть о трагедии своей роты, от которой фактически ничего не осталось.

Из облака дыма появился Шульце. Его лицо было черным от копоти. Над правым глазом темнела глубокая рана, из которого густо сочилась кровь. За Шульце следовал Хартманн, потерявший где-то свой шлем. Бывший легионер на ходу стягивал свой ремень. Наконец он сумел расстегнуть его и швырнул на землю — вместе с пистолетной кобурой.

— В чем дело, Хартманн? Зачем ты это сделал?—спросил фон Доденбург не слишком твердым голосом.

— С меня достаточно. Я решил отвалить, — прохрипел Хартманн и вдруг резко присел — рядом с ними разорвался еще один снаряд.

Фон Доденбург вытер пот со лба и уставился на Хартманна в полном изумлении.

— Что ты сказал? — произнес он наконец.

— Вы же слышали… Я решил отвалить. Мы все решили отвалить.

— Но ты не имеешь права так поступить! Это означает дезертировать перед лицом противника. За это тебя просто поставят к стенке! — закричал фон Доденбург.

Фон Доденбург был так разъярен, что не заметил, как Хартманн быстро подмигнул обершарфюреру Шульце.