Виталий Лиходед - Батальон крови

— Да, дед оставался до конца верным войне, — подумал он. — Он с ней разговаривал, был почти свой, а теперь он продолжает воевать, охраняя и указывая мне на чудом уцелевшую линию.

Конечно, в этом затишье Гриша мог добежать и до штаба, но то, что рядом с его наставником была рабочая линия, говорило о том, что этот человек, даже погибнув, продолжал воевать.

— А душа старика, наверное, уже в отдельном Небесном батальоне. Дед заслужил это, и пусть у него не было медалей, но он честно воевал: спорил, ругался и всегда прислушивался. Те, несколько слов, что он успел сказать мне, подтвердили, что не только я один вижу в ней, Войне, что-то живое, даже разговариваю… Он был достойным и честным до конца, но видимо, его час пробил. Это предупреждение мне — теперь я первый, и от меня зависит связь, а от нее — жизни людей, — подумал Григорий.

Там за высотой вновь затрещал пулемет. Гриша, взяв катушку, еще раз посмотрел на бугорок, под которым упокоился дед, и вернулся к ДЗОТу. Восстановив связь, комбат доложил о потерях и, повесив трубку, произнес:

— Возможно, ночь будет спокойной, но расслабляться нельзя. Немцы могут вылазку сделать, чтобы сбить наступление.

А где-то там в нескольких километрах вправо огромная армия СССР готовилась к наступлению. Здесь, на высоте, один батальон сдерживал атаки, артобстрелы, но все понимали, что основной удар будет в другом месте, чуть правее. Фашисты тоже об этом знали. Их попытки что-то отвоевать были непонятны всем. Вся нацистская армада как снежный ком катилась с горы вниз. И где-то там под такой же невидимой сопкой этот ком разобьется вдребезги и растает. Немцы это понимали, но сдаваться не хотели. В них проснулось что-то иное: не фанатизм, а скорее отчаянный страх перед неодолимой силой справедливости.

Постепенно на высоту стала опускаться ночь. Изредка с дребезжащим визгом плевался миномет, но на него мало кто обращал внимание. Мины улетали куда-то далеко и разрывались там — впереди, где наших позиций не было. А ночь обволакивала высоту тьмой. На небе появились звезды. Их изредка подсвечивали одинокие вспышки ракет. Месяц, качаясь, болтался на «честном слове» — ждал, когда же очередной осколок собьет его окончательно. Оставшиеся в живых, наслаждались тишиной. Молча ели тушенку, пили спирт и курили самокрутки, вспоминая ужасы прошедшего дня.

Григорий устроился в штабе на ящиках. Поел, выпил положенные «боевые сто грамм» и, расслабившись, стал вспоминать дом и учебу. Прошедший день еще не отложился в его сознании так, чтобы о нем помнить с болью и горечью — все это придет потом, а теперь он сполна наслаждался подаренным войной удовольствием — остаться в живых.

На высоту опустилась ночь. Это была вторая ночь на фронте — первую он и не заметил: будто провалился в черноту с одной мыслью — сменить деда-наставника. Теперь Петровича не было — он погиб, и Гриша, вспомнив старика, с жалостью вздохнул. Он перебирал в памяти все, чему тот его учил, стараясь хорошенько запомнить наставления.

Где-то вдалеке гремела канонада, окрашивая вспышками горизонт. Изредка взлетали ракеты и освещали высоту.

— Интересно полезут немцы ночью в атаку? — подумал он и сам себе ответил, — вряд ли.

Линия фронта давно поравнялась с этой высотой, и она потеряла свою значимость. Теперь фашисты отойдут и в удобном месте займут оборону.

Так это и произошло, утром комбат приказал сниматься с высоты и идти вперед, но это только утром, а пока над высотой стояла ночь. Гриша вышел из ДЗОТа и, облокотившись на бревна окопа, стал рассматривать поле боя.

Впереди метров за двести еще что-то происходило. Одинокие автоматные очереди разрезали тишину: кто-то истерично закричал на непонятном языке и умолк. Только канонада, там, вдали, вздыхала и охала глухими взрывами. Казалось, что по горизонту ползет огромный сказочный, огнедышащий дракон. Он извергает из своих голов огонь и бьет каменным хвостом по земле, отчего та содрогается. Испуганное эхо доносит откуда-то редкие хлопки разрывов снарядов. Неожиданно эти глухие разрывы приблизились, и Григорий увидел — совсем близко, как вздымается земля, разбрасывая свой фейерверк грязи. Затем эти взрывы отошли в сторону, туда, где виднелся песок искусственной насыпи перед целым рядом укрепленных бойниц. Снаряды падали в этот песок и поднимали вверх облака пыли. Эти облака, словно чудовища, висели в воздухе. Их дрожащие лапы и хвосты соединялись друг с другом. Все это напоминало какое-то странное представление. Вот — новый взрыв и еще одно песчаное создание выросло из земли и поползло вдоль поля. За ним остальные — это легкий ветерок прогонял их, преображая облака пыли в непонятные движущиеся существа. Обстрел продолжался долго и Григорий с интересом наблюдал за этими созданиями войны. Он даже подумал, что эти несуразные пыльные чудовища ее слуги. Они что-то ищут, проверяют, пока сама Война там, у горизонта наслаждается очередным представлением.