Юрий Владимиров - В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945

Этот охранник неизменно хорошо относился к пленным, и ему дали кличку Миша, чем он был очень доволен… А фельдфебель, как и обещал, освободил меня от всяких полицейских функций.

…В один из воскресных дней я по приглашению Миши Федерякина побывал в лагерной кухне. Миша показал мне имевшееся там кухонное оборудование, включая котлы с электронагревом, и различный инвентарь. Специальными ножами помощники Миши чистили кольраби, брюкву и картофель и резали лук, а в другой комнате занимались мясом, мукой и еще чем-то. Почти до конца плена на кухне работали пять человек: житель украинского села Александровка Огиенко Алексей Никонович (его прозвища Алекс и Толстяк), благополучно вернувшийся домой из плена; зарегистрировавшийся Сорокиным выходец из деревни Зазыблино Смоленской области Маленков Иван (по прозвищу Иван Маленький); Дмитрий Львов, о котором я ничего не знал; житель Кировской области Соколов Иван (прозвища – Вятский и Идёте из-за его вятского акцента); и Гудовичев Анатолий Михайлович, проживавший в городе химиков Дзержинске Горьковской (ныне Нижегородской) области, получивший прозвище Косолапый за то, что двигался как увалень.

К перечисленным товарищам хочется еще добавить жителя Архангельска Ивана Андреевича Уварова, по прозвищу Малютка, работавшего на кухне и в столовой для немецких военнослужащих. Он был хорош собой, немного говорил по-немецки и очень нравился немецким поварихам, официанткам и другим немкам. Однажды Иван принес нам попробовать деликатесный суп, приготовленный немецкими поварами для своих офицеров, сваренный из… пльзенского пива с добавлением небольшого количества муки и ягод необычной, черной бузины. Но этот немного пенистый сладковато-горький суп вовсе мне не понравился.

Мимо нас в свою столовую и на работу во главе с хозяином огородов проходили пять русских женщин. Их привезли из Курской области. Старшую, лет тридцати, и младшую, лет шестнадцати, звали Анями, точнее – Аня большая и Аня маленькая, а еще одну – лет семнадцати с симпатичным личиком – Зиной. Четвертой, очень скромной и с болезненным лицом, была Лида, лет двадцати пяти. Пятая – Надя, тоже лет двадцати пяти, обладала статной фигурой, большой грудью и вызывающей походкой. Увидев ее, даже наш пожилой и толстый фельдфебель Хебештрайт, а тем более его более молодые подчиненные и иные немецкие военнослужащие начинали цокать языком и потирать ладони. Многие завидовали хозяину огородов, думая, что он обладает этой женщиной, которой пленные дали прозвище Зверь-баба. Он резко менялся в лице и раздражался, когда при нем кто-то из пленных начинал разговаривать с подчиненными ему девушками.

После рабочего дня и по воскресеньям все девушки распоряжались своим временем свободно. Охраны у них, в отличие от нас, военнопленных, не было. За работу они регулярно получали зарплату немецкими марками, которые тратили главным образом на одежду.

Март подошел к концу, погода становилась все теплее и теплее. Благодаря тому, что для меня условия жизни стали значительно лучше, чем раньше в Шталаге IVB, нормы питания были несколько больше, я начал понемногу набираться сил и поправляться, приобретая внешность нормального человека. Иногда мне удавалось получить поесть что-то дополнительно – от повара Миши, от Никиты Рыжего, от сорба Николая и от пленных, находившихся на «выгодной» работе. Кроме того, в соответствии со своей «должностью» я пока не привлекался к тяжелым физическим работам. К весне оживились и мои соседи. Полицаю приглянулась семнадцатилетняя Зина, о чем он дал ей знать в длинном, красиво изложенном письме, которое предварительно показал мне. Но так как Федя и Зина не могли часто разговаривать друг с другом и сблизиться из-за постоянной опеки над девушками их хозяина, то Федя стал писать Зине длинные письма каждый день. Но Зина отвечала ему редкими и короткими записками, так как была малообразованной и к тому же в любовных делах не имела никакого опыта. Однако скоро Федю отправили в другую рабочую команду. Накануне отъезда он сказал мне, что хозяин огородов, узнав об этой переписке, пожаловался фельдфебелю. Так что, возможно, Федю отослали «от греха подальше».

…По-прежнему моей основной обязанностью в лагере было провожать с санитаром заболевших к врачу и помогать ему в разговорах с пациентами. Но однажды пациентом оказалась… Лида, которую привел в медсанчасть ее хозяин по работе. С моей помощью врач выслушал жалобы пациентки и начал задавать ей вопросы интимного характера. Лиде было очень неудобно отвечать на них в моем присутствии. Я тоже чувствовал себя неловко. Но ужасное для Лиды и для меня произошло тогда, когда девушку заставили почти полностью раздеться и стали осматривать ее органы. Я инстинктивно закрыл глаза ладонью. Оказалось, что с этим у Лиды все в порядке. Ей предписали соответствующее лечение и выдали лекарство.