Юрий Владимиров - В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945

Как я уже знал, Геннадий и Виталий были активными участниками Великой Отечественной войны. Геннадию летом 1942 года пришлось защищать от немцев Кавказ, а в 1944–1945 годах после неполного излечения от тяжелого ранения – воевать старшим сержантом в Прибалтике. Виталий в сентябре 1943 года форсировал реку Днепр при взятии Киева, а затем, в 1944–1945 годах, после частичного излечения от тяжелой раны воевал на Балтийском флоте. Только Толя по молодости не успел побывать на войне.

Сестра Инесса в годы войны, как и мама с Толей, работала в колхозе и в 1943 году все заработанные деньги вместе с деньгами из своего детского пособия внесла на изготовление танка «Пионер Чувашии», за что получила благодарственное письмо за подписью И.В. Сталина.

Из нашей деревни Старо-Котяково, имевшей примерно 200 дворов, на войну ушло около 250 жителей, включая меня, а погибло ПО человек. Вернулись из германского плена мои близкие друзья Сергей Падисов, Алексей Дергунов и более старшие по возрасту Михаил Галкин и Иван Шакаев.

Утром я отправился на деревенское кладбище, чтобы побыть на могилах отца, дедушек, бабушек, сестренки и других родных. Старое деревенское кладбище было закрыто в конце ХIХ века и давно стояло без крестов. Там, где лежал прадедушка Михаил, я насыпал крошки хлеба. Именно хлебом, а не цветами поминают у нас, чувашей, покойных, считая, что хлеб важнее, чем цветы.

Потом я сходил на новое, еще не огороженное кладбище – на могилу отца. Посидел там, рассказав отцу, что со мной произошло за шесть лет, и о своих дальнейших планах, прося его помочь. Посетил и могилы других родственников, а на одном месте наткнулся на свежий столб с пятиконечной звездой, установленный в память моего друга и одноклассника Ильи Борисовича Антипова, умершего где-то в эвакогоспитале от ран.

В общем, провел на кладбище около трех часов, а потом навестил дядю Егора. Оба его сына, Александр и Алексей, воевали, и Алексей возвратился домой, хотя и раненным в ногу. Оказалось, он уехал в Свердловск сдавать вступительные экзамены в Уральский политехнический институт. Старший сын дяди, Александр, инженер лесной промышленности, которого я осенью 1940 года провожал в армию из Москвы, служил старшим лейтенантом в Австрии и скоро должен был демобилизоваться.

4 августа я отправил Ольге письмо о своем прибытии домой.

Вскоре после моего приезда я должен был явиться за получением паспорта. Геннадий отдал мне свое военное обмундирование, чтобы я для всех, особенно для начальника милиции, выглядел как демобилизованный из армии.

…Когда с паспортом я возвратился домой, меня уже встречала мама, и вместе с братьями и сестрой мы сели за стол. А на следующий день я занимался разбором семейного архива. Все имевшиеся дома бумаги я аккуратно рассортировал, навел порядок с книгами и журналами в большом книжном шкафу. Вечерами, хорошо одевшись, я с братьями выходил прогуляться по деревне. Встретив нас, пожилые женщины, потерявшие на войне близких, говорили: «Вот Пелагея Матвеевна какая счастливица – все ее сыновья остались живыми, а наши погибли!» Поэтому скоро мама запретила нам совместные прогулки, чтобы не расстраивать женщин. Иногда мать говорила им: «Я осталась в 1939 году сорокалетней вдовой, с пятью детьми, и мне так тяжело было их растить. Видимо, поэтому Господь Бог сжалился надо мной и сохранил моих сыновей».

В начале августа я напросился у Толи и Инессы поработать с ними на колхозном поле, где убирали озимую пшеницу. Техники на поле почти не было – работала кое-как на лошадиной тяге одна старенькая жатка, часто выходившая из строя. Трудились в основном женщины, которые жали пшеницу серпами и вязали ее в снопы. Как-то ранним утром мама попросила меня одеться по-военному и поехать с ней на попутном грузовике до деревни Ивашкино, где проживала ее старшая сестра Матрена Ракчеева. В тот день грузовик повез из нашей деревни в Канаш рожь для сдачи государству. Пользуясь этим, мама захотела проведать сестру и заодно поделиться с ней радостью моего возвращения. С собой мы захватили гостинец – бидон со свежим медом. Увидев и поцеловав меня, тетя заплакала. Конечно, она быта очень рада, что я вернулся домой цел и невредим, но ей очень больно, что она потеряла в войну супруга Максима и сына Ивана. Иван, как и я, попал в плен, но еще в 1943 году быт освобожден Красной армией и воевал в ее рядах. Потом он получил тяжелейшее ранение и лежал в госпитале, откуда его, не излечив, отправили домой, где он скончался. После ранения демобилизовалась и моя двоюродная сестра Настя, которая из-за ранения не могла иметь детей. Она жила с мужем, тоже фронтовиком, Николаем.