Юрий Владимиров - В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945

Затем Андрей Дмитриевич на ходу вкратце сообщил очень интересную новость – пару дней назад, находясь со своими хозяевами в эвакуации, он увидел на одной остановившейся грузовой автомашине группу наших бывших военнопленных из Цшорнау, одетых в красноармейскую форму и вооруженных винтовками. Среди них оказался сапожник Василий Дудников, окликнувший Шныкина. Василий рассказал, что в ночь с 20 на 21 апреля их, шедших в колонне под конвоем, освободили красноармейцы-кавалеристы. При этом эти военные отняли у конвоиров – стариков Рахеля и Хёхта – винтовки и приказали Саше Зинченко расстрелять «обоих немецких извергов». И Саша, не возражая, исполнил приказ. К утру освобожденных привели в ближайший населенный пункт, где их «рассортировали» и тех, кто мог нести оружие, одели в красноармейское обмундирование и сразу зачислили в воинскую часть, направляющуюся в Чехословакию.

Закончив рассказ, Андрей Дмитриевич предложил нам переночевать в Пирне, поскольку все равно время шло к вечеру. Мы послушались его и зашагали медленно, чтобы выбрать подходящий дом для ночлега. Мы дошли до кирпичной ограды, за которой находились строения, напоминавшие военные казармы. Я увидел над входной дверью длинного двухэтажного здания вывеску с надписью «Цейхгауз», то есть это был военный вещевой склад. Оказалось, дверь его уже кто-то разбил и побывал внутри склада. Поэтому и мы легко вошли в здание и больше часа пробыли в его секциях с разнообразной военной одеждой и обувью и с другими вещами, необходимыми для военных.

На этом складе я нашел подходящие мне по размеру новенькие солдатские ботинки, синие рабочие брюки и легкий немецкий летний мундир-китель. Кроме того, подобрал по две пары свежего нижнего белья, портянок, носков и носовых платков.

Мы все переоделись и снова отправились на поиски ночлега. Вскоре мы нашли дом, покинутый хозяевами. Набрав во дворе воду из колодца, мои товарищи принялись готовить ужин, а я занялся шитьем нового вещевого мешка из холста, взятого на складе. Кроме того, я удалил с кителя почти все немецкие пуговицы и пришил вместо них свои – с изображением пятиконечной звезды, серпа и молота.

На другой день ближайшим населенным пунктом, в который мы рассчитывали прибыть, быт городок Хай-денау. По дороге мы встречали толпы людей, занимающихся торговлей награбленными у немцев вещами и в основном их обменом. В частности, менялись – «махались не глядя» наручными и карманными часами. Я решил поменять свои неходившие наручные часы, подарок Никиты Парфенова, на любые, но работающие. И поменял их у одного сержанта, получив взамен обыкновенные – штампованные, карманные с крупной цепочкой. Они проходили у меня около года, а ремонтировать их было вообще невозможно. В результате я снова остался без часов и обходился без них более десяти лет, так как не решался приобрести их за деньги.

…В Хайденау мы добрались к вечеру и сразу выбрали для ночлега покинутый хозяевами большой дом. Набрав из колодца воды, мы разогрели ее на кухне и хорошо с мылом помылись. А утром, после завтрака, прежде чем покинуть дом, обследовали богатый гардероб хозяев и кладовки, забрав кое-что из одежды и обуви, бритвы, мельхиоровые столовые приборы и мелкий слесарный инструмент. Но наиболее ценной вещью, которую я взял из того дома, был «Декамерон» Боккаччо на немецком языке.

Андрей Дмитриевич настоял на том, чтобы мы взяли еще тонкое плотное одеяло, которое могло пригодиться на ночлеге под открытым небом. И он, как потом выяснилось, оказался совершенно прав. Взял с собой также темно-зеленую шляпу и темно-коричневую кожаную фуражку-тельманку, которую до войны носили немецкие коммунисты.

11 мая примерно часам к тринадцати мы наконец добрались до пригорода Дрездена Райка. На улицах уже были установлены через каждые 500–800 метров и на поворотах столбы со щитами, на которых указывалось направление, куда следует идти бывшим советским военнопленным и гражданским пленным. С приближением к центру Дрездена увеличивалось количество руин, оставшихся после варварских бомбардировок города английскими и американскими самолетами, так что трудно было определить, где проходила улица. Кое-где еще дурно пахло от мертвых тел, погребенных под руинами.

Мы перешли по мосту через Эльбу в Новый город, нашли военный городок за высокой и длинной кирпичной оградой. Рядом с воротами висел большой щит с надписью, извещающей, что на данной территории производятся регистрация и сбор советских граждан мужского пола в возрасте от 18 до 60 лет для их возвращения на родину.