Майкл Уолш - Сыграй ещё раз, Сэм

Рик предложил сигарету Кубишу и, чиркнув спичкой, сложил руку ковшиком, чтобы ветер не задул пламя. Юный чех, склонившись к огню, прикурил; Рик за ним, потом взмахом руки потушил спичку и бросил наземь.

— Чудесная ночь, — сказал Рик.

Кубиш его поддержал.

— Наши майские ночи, — сказал он, — самые чудные на свете.

Разговор о чудесах направил мысли Рика к тому, что поистине чудесно.

— У тебя есть подружка, Ян? — спросил он.

Паренек — ему шел двадцать второй год, но выглядел он на пять лет моложе — кивнул.

— Мартина, — сказал он. И полез в карман за фотографией.

— Красивое имя, — заметил Рик. Наверное, красивое. А может, и нет. Рику все равно. Он скосил взгляд на фотографию в лунном свете. — Милая девушка. — Он не заметил, мила она или нет.

Кубиш засмотрелся на карточку.

— Была, — сказал он. — Она погибла.

Рик встрепенулся:

— Как?

— Ну, как еще? — тихо сказал Ян. — Немцы убили. Сразу после Мюнхенского пакта, когда вошли в Судеты. Немцы стали выгонять из дома их семью, Мартина сопротивлялась, ее убили. Совсем короткая история. — Кубиш сунул фотографию в карман. — Ей было всего семнадцать. Она не заслужила такой участи.

Рик выпустил дым.

— Никто не заслуживает, — сказал он. — А никто не минует все равно.

Они докурили и затоптали окурки в зеленой траве.

— Уже скоро, — сказал Ян, — мы отомстим за нее.

Рик посмотрел на него:

— Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. [129] К Римлянам, 12:19.

— Но Он оставил нас, — возразил Ян. — Сейчас мы своими поступками должны призвать Его обратно.

— Как скажешь, — согласился Рик. — Ответь только, ты подумал об остальном?

Судя по лицу, Ян совершенно не понял, о чем говорит американец.

— Я вот о чем… — Рик закурил новую сигарету из своего драгоценного, но быстро тающего запаса. — Ты задумывался, что может произойти, если у нас и вправду все получится?

— Конечно, получится, — сказал Кубиш. Казалось, его удивляет, что могут быть какие-то сомнения, какая-то иная вероятность, кроме успеха.

— Ну, положим, — не унимался Рик. — Положим, мы взорвали Гейдриха к чертям и смылись. Что тогда? — Он попробовал выдуть колечко дыма, но не вышло; похоже, утратил квалификацию.

— Тогда мы победим и отомстим за Мартину. Остальное меня не касается.

Сказал, как сказал бы прежде сам Рик. Парень ему начал нравиться. Хорошо бы этому юноше не пришлось умирать.

— А наверное, должно бы, — сказал Рик. — Наверное, стоит подумать, что может случиться потом. Думаешь, немцы это так оставят? Ты их видел. Завали у них одного — и они уничтожат сотню, а то и тысячу твоих. Думал ли об этом Ласло?

— Сомневаюсь. — Ян поерзал ботинком по траве. — Виктор Ласло — герой для каждого верного сына Чехословакии. Среди нас нет такого, кто не пошел бы за ним хоть в пекло, если он позовет. Что бы ни случилось после того, как мы убьем Вешателя Гейдриха, тому и быть. Тут ничего не поделать.

— Ничего? — тихо переспросил Рик. — Ладно, разглагольствовать бесполезно. Пошли в дом.

Габчик уже лег спать, если это можно так назвать. Молодой солдат уснул прямо в одежде, с рюкзаком на плечах, заряженный автомат на коленях. Кубиш пожелал доброй ночи Рику и Ласло и отправился спать в сарай.

— Всё сомневаетесь, да? — сказал Ласло.

— Не кошерно сомневаться, когда уже дал слово, — сказал Рик. Не то настроение, чтобы выслушивать тирады Виктора Ласло. — Свою часть соглашения я выполняю.

Ласло недоверчиво покачал головой:

— Тогда в Касабланке вы говорили не так. Там вы сделали выбор. И в сущности, не один. Вы решили отдать транзитные письма нам — то есть, виноват, вы решили отдать их мне — моя жена получила бы свой документ в любом случае. Вы решили заключить со мной соглашение, когда меня арестовали. Вы решили надуть капитана Рено, посадить нас в самолет, решили застрелить майора Штрассера, когда нужно было только стоять в стороне и ничего не делать.

— Вас там не было, — возразил Рик. — Майор Штрассер решил застрелить меня первым.

Ласло улыбнулся:

— Но вы, как настоящий американский ковбой, выхватили «кольт» быстрее и, как у вас говорят, хладнокровно пришили парня.

Рик уронил руки на стол.

— Либо он, либо я.

Но Ласло побил эту карту:

— Можно было обойтись без «либо — либо». Вы могли уйти в сторону и позволить ему задержать наш самолет. И вы прекрасно могли свалить в Лондоне. Вы и сейчас еще можете уйти. Вы мне не доверяете, я знаю. Вы думаете, я фанатик.

— Вот тут вы ошибаетесь, — перебил его Рик. — Я знаю, что вы фанатик.