Майкл Уолш - Сыграй ещё раз, Сэм

А почему они не готовы, внезапно озадачился Рик. Где, черт возьми, Тик-Так Шапиро?

Нью-Йорк, июль 1932 года

Два дня спустя Солли с Риком сидели в свежеотремонтированной задней комнате «Тутси-вутси», когда Эйби Коэн как-то странно бормотнул, и они, подняв глаза, в том же самом проеме, который так недавно загораживали два сицилийца, увидели Диона О'Ханлона, Лоренцо Салуччи и Ирвинга Вайнберга. Позади них стояли Коэн и Тик-Так. Оружия в руках ни у кого не было.

Рик вскочил, но Солли даже не шевельнулся.

— Привет, мальчики, — позвал он. — Я вас ждал. Проходите, будьте как дома.

Как будто ничего не случилось.

О'Ханлон скользнул в комнату на своих маленьких ножках. Крупный Салуччи двигался медленно и осторожно. Сбоку семенил и подпрыгивал Вайнберг, как маленькая птичка, которая едет на носороге.

— Добрый вечер, мистер Горовиц, — сказал ирландец мягким лютневым голосом.

— Прихлопнуть его? — спросил Рик, но Солли не велел.

— Никогда не оскорбляй равного, — ответил он на манер этакого еврейского Будды. — Иначе он будет вправе оскорбить в ответ тебя, и кто знает, чем все это кончится?

— Мудрец Соломон, — сказал О'Ханлон, удобно устраиваясь на стуле. — И вам добрый вечер, мистер… э?..

Ход Рика.

— Бэлин, — ответил он, словно прежде никогда не встречался с О'Ханлоном. — Рик Бэлин. Я здесь управляющий.

О'Ханлон поклонился.

— Бэлин, — повторил он, катая слово на языке, будто пытаясь распробовать вкус. — Имя мне, конечно, знакомо, и лицо показалось знакомым — в первое мгновение. — О'Ханлон чуть растянул губы, изображая улыбку. — Наверное, из-за освещения. Обознался.

— Эйби, принеси моим гостям стулья, — сказал Солли.

Все сели, не снимая шляп и сложив руки на животе. Так безопаснее. Это безумие — трем высокопоставленным гангстерам являться в крепость Горовица с помыслами об убийстве, подумал Рик, но потом решил, что, вероятно, именно так подумал и Джузеппе Гульельмо. Лучше оставаться начеку.

Солли начал беседу.

— Что ли я посылаю ребят в город досаждать тебе, а, Дион? — спросил он, взмахнув руками. Обращаться к Салуччи и Вайнбергу было ниже его достоинства. — Соломон Горовиц — человек чести. Он не нарушает соглашений, а с Атлантик-Сити двадцать девятого года его соглашение с Дионом О'Ханлоном гласит, что Гарлем и Восточный Гарлем и весь это клятый Бронкс — Соломона Горовица и он может делать там, что захочет. Может, это больше не так?

О'Ханлон разгладил воображаемые морщинки на фасаде двубортного пиджака, плотно застегнутого на все пуговицы.

— Это мы и пришли обсудить, — холодно сказал он. — Двое несчастных мальчишек, чьи дни закончились в ваших владениях, были кровная родня — кажется, какие-то племянники — присутствующего здесь мистера Салуччи, только что прибыли в нашу замечательную страну и были посланы их выдающимся родственником на север от 110-й улицы к вам с некоторым деловым предложением. Мистер Салуччи крайне удручен мыслью о том, как неучтиво вы их встретили, и вашей раздражительностью — ведь вы даже не потрудились их выслушать.

— В следующий раз, когда у него будет ко мне деловое предложение, может, он пришлет своих ребят без оружия, как положено. — Солли отвлекся на обрезание и прикуривание сигары. — Тогда я их выслушаю и никто не сыграет в ящик.

О'Ханлон изобразил огорчение.

— Неопытность бедных иностранных иммигрантов, — сказал он, — часто ведет к печальным последствиям. — Он оглядел комнату. — Уверен, все в этой комнате, за возможным исключением мистера Бэлина, могут это подтвердить. Эти мальчишки были вооружены по той простой причине, что на их несчастной родине, Сицилии, настолько бедственно обстоит дело с соблюдением законности, что честные граждане волей-неволей вынуждены защищаться сами. — Ирландский мафиози забросил ногу на ногу и откинулся на стуле. — Впрочем, это уже кануло в Спайтен-Дайвел, [119] Небольшая речка в г. Нью-Йорке, некогда впадавшая в Гудзон; в XIX в. была частично превращена в канал, ныне засыпана. — продолжил он. — Подлинная цель нашего визита — оставить это ужасное недоразумение в прошлом. Даже такая трагедия не должна помешать цели, ради которой мы сегодня пришли сюда. — О'Ханлон встал над Горовицем, как священник, изготовившийся произнести благословение. — Лоренцо? — призвал он, вознося изящные ладони. — Соломон?

Салуччи угрюмо поднялся, глядя на Солли из-за на удивление широких плеч О'Ханлона.