Майкл Уолш - Сыграй ещё раз, Сэм

И к тому же он понимал, что все это ненадолго. Ничто не вечно.

Не настало ли время подумать об уходе? Все ирландцы в основном поуходили. Дион О'Ханлон — последний из них; возможно, потому, что иммигрант. Остальные клеверожуи переключились на более выгодные — и законные — формы коррупции — полицейская служба, право, политика. Не пора ли и Рику спланировать выход, завязать и оставить дела на итальяшек. Им, похоже, этот бизнес по душе. Но не раньше, чем уйдет Солли.

Оказывается, Рик припарковался на Мотт-стрит напротив 46-го дома. Как все гангстерские логова, дом был настолько непримечателен, насколько умные люди смогли это устроить. На памяти Рика гангстеры всегда предпочитали бахвалиться машинами, костюмами и женщинами, но не занятиями, и Салуччи не исключение. Даже в этот час в окнах верхних этажей горело электричество, а с полдюжины крепких ребят расположились по периметру, неся ночную стражу.

Вот для Рика лишняя возможность сравнить свою окраинную жизнь с этой, и сравнение будет не в его пользу. Судя по всему, Салуччи если еще не больше Солли, так скоро будет. Он моложе, подлее и, когда придет его время, ударит сильнее. Нынче вечером О'Ханлон предупредил. Рику остается лишь передать послание по назначению.

Если хватит духу. В конце концов, нельзя же вот так взять и признаться Горовицу, что да, я встречался с Лоис у него за спиной, вопреки всем его запретам. Да, я водил ее к «Ректору». Да, я встречался с Дионом О'Ханлоном, соперником и врагом Соломона. Да, О'Ханлон предлагал перемирие в обмен на то, чего Солли ни за какие коврижки не позволит ему коснуться, — в обмен на его дочь. Конечно, Солли хочет вывести дочь в высшее общество, только не помеченное ярлыком Диона О'Ханлона.

Рик не знал, что делать. Он добавил собственное имя к списку тех, кого проклинал, и обозвал себя кретином и трусом.

Включил скорость и медленно покатил прочь с Мотт-стрит обратно в Гарлем. Улицы пустовали, и через каких-то полчаса он уже стоял перед домом Горовица на 127-й улице.

Улица безлюдна: Солли не считал нужным выставлять амбалов отсвечивать перед его домом. Свет на третьем этаже в окне гостиной, что выходит на улицу, говорил о том, что Лоис еще не пришла — еще развлекается с Мередитом.

Рик заглушил мотор и стал ждать.

Должно быть, он задремал: дальше он услышал бубенцы женского смеха контрапунктом к низким раскатам мужского. Пьяный смех, Рик его распознал.

Он увидел, как Лоис выходит из машины — из машины Мередита; «дюзенберг» модели «джей», с досадой отметил Рик, стоит в двадцать раз дороже, чем его рыдван. Как тут тягаться?

Он увидел, как Мередит берет Лоис за руку и ведет через тротуар к подъезду.

— Вам надо выучиться позволять мне открывать перед вами двери, милая моя, — сказал Мередит.

— Извините, — захихикала Лоис.

Они обнялись у подъезда. Мередит поцеловал Лоис в губы долгим поцелуем. Потом попятился со ступеней и через тротуар, не сводя с нее глаз.

Она тоже не отрывала взгляда, даже когда Мередит сел в машину, завел мотор и — получив воздушный поцелуй на прощанье — умчался вдаль по улице. Лоис все стояла и глядела ему вслед, еще долго после того, как машина скрылась за поворотом, унося Мередита обратно в заповедник пижонов на Пятой авеню, или откуда он там явился.

Рик опустил стекло и тихонько окликнул Лоис.

Она вскинула голову в испуге.

— Это я, — сказал Рик, выходя из машины.

— О, привет, Рики, — сказала Лоис, откидывая назад волосы.

— Хорошо повеселилась?

— Чудесно, — ответила она. — Пьеса была шикарная. Спасибо.

— Да, — сказал Рик. — И ужин, надеюсь, тоже.

Она промолчала, только чуть склонила голову, выжидая.

— Извини, что пришлось тебя вот так бросить, — сказал Рик, пытаясь сохранить жалкие крохи достоинства. — Дела. Понимаешь.

— Все нормально, — сказала Лоис. — Слушай, Рик, мне пора домой. Уже поздно. И без того будет трудный разговор: объяснять папе, где я была.

Рик пошаркал подошвами по мостовой.

— И как ты собираешься объяснить его? — Он не мог заставить себя произнести имя.

— Роберт сказал, что хочет увидеться со мной снова, — ответила Лоис. — Конечно, с папиного позволения. Он позвонит мне завтра.

— Здорово, а? — вот и все, что пришло ему в голову.

Рик Бэлин увидел, как за один кошмарный вечер обратились в дым все его заботливо выношенные мечты. Он-то думал, что будет расти и расти в организации, пока наконец Солли не останется ничего другого, кроме как вверить Рику единственную дочь, как поступают протестанты в деловом центре города. Жениться на дочке босса — такова была цель Рика, и не только потому, что она дочка босса. А потому, что он был в нее влюблен — влюблен с первой встречи.