Майкл Уолш - Сыграй ещё раз, Сэм

Тут азартная игра по маленькой, там мелкое бутлегерство, и даже команда газетных штаркеров в Гарлеме — надо же устроить так, чтобы на улице продавали Пулитцерову «Уорлд», а не Хёрстов «Джорнал». [22] Джозеф Пулитцер (1847–1911) и Уильям Рэндолф Хёрст (1863–1951) — американские издатели, основоположники американской «желтой прессы». Пулитцер в 1883 г. купил у Джея Гулда газету «Нью-Йорк Уорлд», которая стала сенсационным изданием, рупором независимой либеральной журналистики и борьбы с коррупцией. Хёрст в 1895 г. приобрел нью-йоркский «Джорнал», превратил его в популярное информационное, сенсационное и развлекательное издание и жестко конкурировал с «Нью-Йорк Уорлд». Газетное дело в те дни не обходилось без штаркеров. Они уговаривали уличных торговцев продавать твои издания, а не конкурентов, и средствами уговоров им обычно служили бейсбольные биты и подозрительные пожары. Гордиться такой работой Рику не приходилось, зато она приносила неплохие деньги — даже после того, как часть отстегивалась копам, чтобы те и впредь смотрели сквозь пальцы, пока не получат предложения получше; денег хватало, чтобы Рик не выглядел тунеядцем, хотя он частенько себя таковым ощущал.

Вообще-то он хотел содержать подпольный бар. Рика влекло все, что касалось ночной жизни, начиная с самих ночных часов, — он был сова, попавшая в мир ранних пташек. Хотя Рик не играл ни на каком инструменте, музыкальность у него в роду, о чем неустанно напоминала мать. Звяканье стаканов, бульканье свежего алкоголя, льющегося из бутылки, благодатное «вушш!» пивного бочонка, из которого вынули пробку, — вот Риковы инструменты.

А деньги! В его возрасте другие парни содержали пивнушки и колесили по городу на «дюзенбергах», обеими руками обнимая по куколке. Ему же за счастье наскрести на проезд в надземке. Рику хотелось бы винить в своих бедах Депрессию, но он понимал, что дело не в ней. Некого винить, кроме себя самого.

В тот день он направлялся в магазин «Закуски и деликатесы Руби» на углу Хестер и Аллен-стрит, невдалеке от станции надземки в его старом районе. Такова Рикова еженедельная мицва [23] Букв. «заповедь» (иврит), здесь — обязанность. — ездить в центр покупать матери книши, хотя прекрасные книши можно купить в полудюжине мест в пределах Второй авеню. Мириам упорно твердила, что лучшие книши — и лучшие латкес, [24] Латке с — традиционные еврейские оладьи. и лучшая гефильте-фиш, [25] Фаршированная рыба (идиш) — традиционное еврейское блюдо. и лучшее все остальное — по-прежнему водятся только в Нижнем Ист-Сайде.

Рику нравилось думать, что он лихой мужик, и вот посмотрите-ка — едет в надземке, чтобы купить книшей для старушки.

В Нижнем Ист-Сайде прошло почти все его детство. «Старый район», как говорят старики с одной и той же интонацией — смесью ностальгии и явного облегчения от того, что больше там не живут; так же они говорят о прежней стране. Как и у Бэлинов, у большинства еврейских семей в восточном Гарлеме прежней страной была Россия: Украина или Польша. В восточном Гарлеме живут девяносто тысяч евреев и еще восемьдесят тысяч в самом Гарлеме; территория к северу от Центрального парка — второе по размеру еврейское поселение во всех Соединенных Штатах — после «старого района».

В Нью-Йорке полно немецких евреев — дойчер йегудим, но они в основном хорошо устроенные снобы — быстро ассимилировались и, бросив лишь взгляд на своих непристойно чумазых братьев, что рекой текли из Восточной Европы, скоренько поменяли имена. Вот, к примеру, этот воображала Август Бельмонт, [26] Август Бельмонт-младший (1853–1924) — американский финансист. В 1910 г. женился на оперной певице Элеанор Робсон, которая стала первой женщиной в совете директоров «Метрополитен-опера» и основала «Гильдию Метрополитен-опера». большой махер [27] Здесь — бизнесмен (идиш). из «Метрополитен-опера», родился Шонбергом. Рик себе поклялся, что никогда не сменит имени. Ицик на Рик — это ладно, но, родившись Бэлином, Бэлином и умрет.

То было влияние матери. Может, и отец сыграл бы свою роль, только отца Рик никогда не видел: Моррис Бэлин умер до его рождения. Мириам мечтала о лучшей доле для сына, но притом хотела, чтобы он не забывал, откуда вышел. Она следила за новостями в «Дейли Форвертс» — газете на идиш, одной из крупнейших и влиятельнейших городских газет, и никогда не упускала возможности напомнить Рику, как важна социальная справедливость. Мириам — настоящий эксперт по социальной справедливости: в старой стране она так мало ее видела, и у нее такое чувство noblesse oblige, [28] Положение обязывает (фр.). что куда там Бельмонту: если евреи не будут для гоев светильником ноге их, [29] «Слово Твое — светильник ноге моей и свет стезе моей» (Пс. 118:105). тогда кто будет? Уж этому-то, с гордостью признает Мириам, она научила сына — терпимости; для Мириам терпимость — важнейшая добродетель, ибо если ты терпим к другим, то и к тебе, без сомнения, будут терпимы. Что-то вроде страховки от погромов, и Мириам гордится, что она американка и живет здесь, в голдене медина, [30] Золотая страна (идиш). пусть почти не говорит по-английски, не умеет читать на этом языке и, в ее-то годы, начинать не собирается.