Андрей Ефремов - Военные пацаны (сборник)

Перелистав и аккуратно уложив блокнот обратно в вещмешок, Филиппов дописал: «Мама я сильно скучаю по всем вам. Вышли газеты». Поставил точку, стал думать дальше. Кто‑то присел напротив, на соседнюю койку.

– Филиппов! – Сержант попытался вскочить, это подошел его взводный, Соловьев – ох и вредный мужик! – Сиди, сиди, Филиппов. Письмо пишешь? – И приятно улыбнулся, сквозь бороду блеснул золотой зуб. – Шишку чешешь?

– Пишу, товарищ старший лейтенант.

– О чем пишешь? – проявил взводный простое человеческое участие. – О погоде?

– Да муть всякую…

Зам был армянином, но почему‑то, по слухам, при регистрации брака взял фамилию жены; наверное, комплексовал – другого объяснения этому явлению у солдатской братвы не было. Солдаты за глаза дали ему погремушку – Соловей. Взводный был ярым уставником, очень мстительным и любителем похвастаться. Сегодня старший лейтенант был слегка поддатым и оттого несколько подобревшим. Ротного в палатке не было, а Соловью с кем‑то лясы поточить надо: скучно.

– Правду говорят, что вы труп на ручье нашли? А то я командира‑то еще не видел.

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

– И эту воду пили?

– Пили. – Филиппов непроизвольно скривился, но нашел в себе силы подавить рвотный позыв. Изобразив лицо мученика, в надежде хоть на какое‑то время откосить от службы, спросил: – Что теперь будет? Может, в госпиталь обратиться к врачам, анализы, то-се?

– Да ни хрена вам не будет! Человек – что крыса, все переработает, не волнуйся. – Старлея понесло, по всему видно – мрачные мысли овладели им уже довольно давно и засели в глубинах сознания крепко. – Даже гены у человека и крысы на девяносто процентов схожи, а скелет – так вообще один к одному: столько же косточек, разве что череп да ступни разные. Сам знаешь, крыса – она живучая. Так что ни хрена вам не будет.

– Поживем, увидим, – с надеждой в голосе произнес сержант.

– И вообще, мы же все‑таки спецназ, в условиях выживаемости должны с крыс пример брать и их же употреблять в пищу. Вот скажи мне, Филиппов, ты – разведчик?

– Разведчик, товарищ старший лейтенант.

– Да какой же ты на хрен разведчик?.. – Соловей привалился к спинке кровати. – Вот я, например, к чехам пойду, так они меня за своего примут: я с ними и поговорить могу, выяснить что‑нибудь ценное.

– Так точно, товарищ старший лейтенант, вы и к нам в Якутию пойдете – там тоже из‑за бороды боевиком сочтут, только ничего не выясните. А меня и тута за ногайца принимают! – Парень не хотел обижать офицера, просто не подумав, ляпнул первое, что на ум пришло.

Но взводный не на шутку разобиделся, встал; вскочил и Филиппов.

– Силен ты байки травить… боевиком сочтут…

– Извините, товарищ старший лейтенант!

– Ты у меня, Филиппов, 31 декабря на дембель уйдешь!

…Дембельнулся Филиппов одним из первых, буквально через три месяца – в начале октября.

Полевая мышь, обнаружив в мусорной яме кусочек черствого хлеба, бежала домой, в свою норку, где ее с нетерпением ждали маленькие, недавно произведенные на свет мышата. Не забывая время от времени посматривать на хмурое недоброжелательное небо, откуда в любой момент могла спикировать смерть в виде орла или какой‑нибудь другой большой птицы, как капелька ртути катилась она по известной только ей дорожке. Причем не забывала по пути придерживаться скоплений больших камней: под ними и между ними в случае внезапной опасности можно найти надежное прибежище.

Еще одна гряда; обогнув ее, мышь выбежала на открытое место и… в этот момент на нее наехало равнодушное ко всему живому колесо автомашины чеченского полковника.

«Уазик» с вооруженными лицами кавказской национальности, но разодетыми, как российские федералы, разве что почище и все поголовно в натовском камуфляже, притормозил возле БМП, с которой разгружались прибывшие с гор уставшие милиционеры. На лобовом стекле машины видна бумажка с изображением российского флага и печатью. Пропуск – значит, союзники, иначе бы в группировку не пропустили. По всему видно – сидящие в машине люди не могут сориентироваться: озираются, вроде ищут что‑то.

Сылларов, проходя мимо, проявил здоровое любопытство; при этом, сам того не замечая, ступил ногой на то, что осталось от несчастной мышки (в природе все взаимосвязано: трагедия этой серой мыши косвенно отразится на дальнейших событиях в героической жизни Владислава).