Андрей Загорцев - Переговорщик

Журналюги, переглянувшись между собой, предложили матросу закурить и поинтересовались, а что же за материал такой?

Кошкин сгреб оставшиеся полпачки «Эл Эма», со смаком закурил, снял каску и черную вязаную шапочку, которую носил вместо подшлемника. От головы пошел пар, чудесно заструившийся в лучах неяркого зимнего солнышка. Один из корреспондентов заценил картину, ахнул и, схватившись за фотоаппарат, попросил разрешения сфотографировать матроса. Лейтенант благосклонно кивнул, Кошкин сделал печальное «лермонтовское» лицо, картинно поднес сигарету к губам, и был сфотографирован раз десять. (Потом его фотография обошла многие газеты и журналы, правда, надписи к фотографии были разные — то он был матросом Тихоокеанского флота, то Северного, то десантником гвардейской Псковской-Черниговской дивизии, то спецназовцем ГРУ, то солдатом спецназа Внутренних Войск и еще каким то там спецназовцем-трубопроводчиком).

После фотографирования Кошкин подобрел, однако «сенсационный материал» дать корреспондентам опасался.

— Не знаю я вас мужики, вдруг вы дудаевцы?

Корреспонденты начали бить себя в грудь, и с помощью бензиновой зажигалки «Zippo» убедили матроса, что они не дудаевцы, не масхадовцы, не басаевцы-гелаевцы и другие муслимы-магомаевцы.

— Да верю я вам, — говорил Кошкин, — однако вы же ведь люди такие, что то недопоймете, или поймете не так, напишите по своему, в букве ошибетесь — и такая дрянь получится... Я ведь сам был когда-то членом-корреспондентом стенной печати в нашем техникуме, когда переехали в город!

Журналисты вежливо поинтересовались за успехи на ниве журналистики.

— Да все хорошо было, учился нормально, делал переводы с английского всякие технические, представьте: ошибся всего в двух словах, в двух буквах — и конец карьеры.

— Ой, расскажите, расскажите, — заинтересовались журналисты.

— Да делал я перевод для стенной газеты, про какие-то там штуки, анализирующие состояние загазованности воздуха. Статья называлась, э-э-э, — матрос немного помолчал и потом без особого акцента и довольно на чистом английском произнес, — «Uniquitous Analyzer», вот…

Корреспонденты открыли рты и один из них наморщив лоб произнес:

— Это по-моему переводится как «Анализирующий везде»?

— «Вездесущий Анализатор», — произнес торжественно Кошкин, — так вот, с английским то у меня хорошо, хороший был в деревне преподаватель, а вот с русским как-то не то… Ошибся я, когда набело статью переписывал, лишнюю букву «с» в первом слове, да лишнюю «л» во втором — прощай карьера, прощай техникум, эх…

Кошкин тяжко вздохнул и насупился, опустив голову, из подлобья наблюдая за корреспондентами. Те непонимающе взглянули друг на друга. Матросы не выдержали и громко заражали. Корреспонденты нервно топтались на месте, не понимая причину смеха.

С направления Командного Пункта комбата показался замполит Булыга и идущие рядышком с ним два полковника и давешний «знакомец» гражданский в кожаном пальто.

Корреспонденты оказались нормальными мужиками. Булыга получил ценные указания от комбата по поводу их деятельности и поэтому никакого удивления и неудовольствия не проявил. Журналистов запихнули в десанты, предварительно напялив на каждого по расхлябанному броннику и каску на голову. На первый БТР, залез один из полковников, «депутат» попытался забраться тоже, но потерпел неудачу. Капитан махнул рукой, бронетраснспортёры пыхнули белыми облачками солярных выхлопов, рванули по грязи вперед. «Депутат», пробежал несколько метров за крайним БТРом, что-то крича вслед. Однако мощная струя грязи из под задних колес обдала его с ног до головы и «деятель мира», плюхнулся в лужу. Там он пролежал некоторое время, пока его не подобрали саперы, вечно что-то подбирающие с земли. Зачем его подобрали, саперы так и не поняли, однако они надеялись обменять «депутата» на что-то стоящее, но тщетно. Мотострелки не дали даже и банки соевой тушенки, морпехи послали куда подальше, пришлось отпустить «деятеля» за ненужностью и абсолютной бесполезностью на все четыре стороны.

Через полчаса стало ясно, что на перекресток улицы Пионерской и Асланбека Шерипова не пробиться, в районах улиц Ленина и Минутки шли очаговые боестолкновения, начала работать артиллерия. Немного посовещавшись Степной и Булыга пришли к решению проехать на перекресток через Петропавловку, «Северный» улицы Мичурина, Тбилисскую, тем более в том районе работали морские пехотинцы, и район был более-менее знаком. Развернувшись, выехали на Аргунскую трассу, водители втопили педали. БТРы на бешенной скорости помчались по грязному асфальту, до поворота доехали спокойно, а дальше движение постепенно сошло на нет. Дорогу застопорило несколько колонн и танк, стоявший посредине с оторванным минным тралом. Множество военных бегало от машины к машине, материлось. Танкисты, весло огрызаясь, пытались поставить трал на место. Полковник из штаба группировки начал нервничать. Булыга с Кошкиным сходил на разведку и понял, что ситуация в течении часа никак не исправится. Плюнув на все, капитан снял всех матросов с брони, озадачил лейтенанта Степного. Тот кивнул, отозвал в сторону внештатных саперов. Достали из БТРа миноискатель, напугали для проформы притаившихся корреспондентов.