Сергей Скрипаль - Мой друг – предатель

– Я сама. Ты отдохни. Управлюсь!

– Серег, а ты-то что задержался? – спросил меня Джон, когда мы вышли покурить во двор, затененный крупными виноградными листьями, вьюнками на шпалерах, высокими стеблями декоративного подсолнуха.

– А… – махнул я рукой. – Было. Все уже было. В разводе я.

– Ого, – удивился Татарин. – Ну, ты всегда шустрым был. Всех перегнал.

– Ладно, парни, – деликатно стал переводить тему Лиса. – Сереге надо помыться с дороги. Пойдем, Конт, покажу, как и что.

– Геша, погоди, – остановил я друга. – Парни, у меня все в порядке. Ошибся просто. Дело молодое. Прожили мы три месяца. Все.

– Детей хоть нет? – поинтересовался Татарин.

– Слава богу… – отрицательно помотал я головой.

– Так иди, мойся уже, жрать охота, – боднул меня головой в грудь Лиса.

Завтракали на улице, за широким дощатым столом, недавно слаженным Геной. Сидели на лавках из свежих досок, приятно пахнущих увядающим запахом сосны. Кушали жирный, сочный, пряный плов. Помидоры, огурцы, пучки укропа и петрушки, болгарский перец, обжаренные баклажаны и кабачки, густо сдобренные перцем и чесноком, разжигали аппетит. Налили по третьей стопке, молча поднялись, не глядя в глаза друг другу, выпили. Помолчали. Наверняка каждый, как и я, вспомнил и Шохрата, и Лешку Мальца, да и вообще всех, кто не вернулся домой.

– Все, все, мужички! – вскочила тонкая Марина с лавки. – Поели, выпили, идите, отдохните. – По-хозяйски взялась за уборку, рукой отодвигая от стола Наташу. – И ты иди, полежи, вон какая бледная.

Наташа в ответ только захлопала густыми черными ресницами. Осталась сидеть у стола. Мы же поднялись, пошли осматривать хозяйство Лисы.

– У, куркулина, – толкнул я под ребра Гену. – Огородик сотки на четыре развел?

– Ага, ага, – добродушно отозвался Лиса. – Вон в том углу малина, смородина, крыжовничек, ежевичку посадил.

Огород ухоженный. Ровные ряды высоких кустов помидоров, стройные высокие шпалеры с колючими листьями огурцов, немного картошки, тыквы, кабачки, еще что-то, спрятанное под широкими лопухообразными листами.

– Это банька. – Гена горделиво погладил ладонью кирпичную стену. – Можно затопить, попариться.

Мы сидели на лавке в огороде, сыто и лениво жмурились на солнце, курили.

– Геш, а там что у тебя? – показал пальцем Джон в дальний угол огорода, закрытого стеной дома. – Никак мишень ростовая?

Гена смутился:

– Угу… она самая. В тире выпросил.

– Ну-ка, ну-ка, – поднялся с лавки Татарин, пошел, аккуратно ступая в междурядья, к мишени. – Ого, Лиса, ты из чего тут пуляешь?

Гена рассмеялся, пряча смущение:

– Да вот. – И достал откуда-то из-под лавки рогатку.

– Ну, ты даешь, – расхохотались мы. – А ну-ка, покажи, что это за снайперка такая.

Да-а-а-а, за такую рогатку в детстве можно было что хочешь отдать! Гена выстругал рогатину из орешника, подобрал такую развилку, что треугольник оказался равнобедренным, вместо жгута прикрепил рыжую резиновую медицинскую трубку, на ложе для снаряда не пожалел куска хорошей кожи. Ладная такая рогаточка получилась, сама в руку просится. Лиса достал все оттуда же, из-под лавки, широкую жестяную кофейную банку, наполненную мелкими камушками. Эхма… По очереди мы пуляли в мишень, вырывали рогатку из рук, целились; расшумелись, как дети, ей-богу.

На шум пришли Наташа и Марина, смеялись вместе с нами, попробовали стрелять, но резинка оказалась для них туговатой. Марина предложила соревнование. Расставили у стены дома старые консервные банки, каждому стрелку выдали по пять камешков. Нужно было сбить такое же количество жестянок. Ясное дело, что выиграл Лиса. Джон и Татарин сбили по четыре банки, я же смог попасть только в одну. Как проигравшему, мне было предложено вечером жарить шашлык. Хе-хе… дети! Да вы еще не знаете, какие шашлыки умеет делать дядюшка Конт!

То туманное утро стало для нас трагичным. Сначала у кишлака появился какой-то мужик на тощей лошади. Мужик был без оружия, если не считать короткого ножа на поясе, что само по себе было странным. Как это – явный душара, и даже без берданки за плечом. Мужик покорно остановился, когда перед ним из засохшего виноградника выскочил Дизель:

– Дришь! Стой! Шурави контрол! Проверка! – скомандовал Сержик, для убедительности поднял правую руку вверх, а левой дернул стволом автомата вниз.

– Командор, командор! – прижал руки к груди афганец, слез с лошади, опустился на колени. – Давай офицер, шурави! Офицер давай!