Сергей Скрипаль - Мой друг – предатель

– Товарищ… ммм… – все силился понять звание Кулакова.

– Капитан, – подсказал ротный.

– Капитан, – послушно повторил Синицын. – Мы бы пропустили вашего снайпера. Тут так получилось, что вон механик наш, Билибин, срочно в кустики ушел, мучается поносом третий день. – Сержант показал рукой на парня в шлемофоне, сидевшего спиной к полуразрушенному доту, явно измордованного желудочными болями. – Нажрался, скотина, трофейной сушеной дыни, теперь дрищет как котяра помойный.

Синицын явно был рассержен; на его серые глаза наплывали черные тучи, скулы наливались краснотой, даже кулаки сжимал от возмущения сержант. Бедолага Билибин пытался вжаться в каменную стену дота, потом бочком переместился к примыкающему дувалу и исчез в проломе.

– Вот, опять! – взмахнул руками сержант.

– Отставить лирику, – ухмыльнулся Николаич. – Давай показывай, что за дела тут у тебя.

Сержант полез в гору, у подножия которой и стоял кишлачок с дотом. За ним двинулись Сержик, Малец, Шохрат с «РПК» на груди, какой-то парнишка из экипажа бээмпэ и Кулаков. Мы с Лисой остались на месте, рассредоточились по сухой зеленке; вместе с нами разошлись погранцы – тот самый механик Билибин, все не снимающий шлемофон, еще один сухой длинный поджарый парнишка, на ходу представившийся стрелком Иваном Начальником. Мы с Геной переглянулись:

– В смысле, начальник?

На офицера парень явно не тянул, хорошо, если полных девятнадцать исполнилось. Ваня понял наши взгляды, улыбнулся:

– Не, Начальник – это кликуха. А так я просто – Великий. Фамилия такая.

Фамилия как фамилия. Всяко бывает.

Билибин оказался неподалеку от меня. Пока мы, напрягая зрение, рассматривали склон горы, куда ушли наши, наблюдали за кишлачком в десяток дувалов, я узнал, как Лиса выхватил гостинца.

Саня Билибин, не таясь, рассказал, как было.

– Сижу я на корточках, уже и сил нет сидеть-то, ноги затекли, мама не горюй, а из меня уже ни капли не выходит. Так, пустые хлопоты! – сокрушенно говорил он. – Боль в желудке аж наизнанку выворачивает. Я ж с каждым разом все дальше уходил, там, на краю зеленки, уже все того, – невесело улыбается, – загадил. Ну, сижу, никого не трогаю, вдруг показалось, шевелится что-то. Подумал еще, может, геккон, может, варан шебуршится. Сижу, слушаю, автомат поближе подтянул. А тут, оба-на, из-за спины кто-то наваливается; ну я и саданул туда, за спину, прикладом. Вот, попал в нос вашему снайперу. Хорошо, увернулся он, вскользь приклад прошел, а то б сломал на хер нос-то…

Да уж, попал Лиса. Я потихоньку засмеялся, спрятал лицо, уткнувшись в землю. Ко мне подобрался Гена:

– Ну, чего ржешь? Сам прикинь, – спокойно, не оправдываясь, заговорил он. Почти до самой опушки меня никто не слышал, никто не дернулся, я их всех мог снять очень даже быстро. Расселись на броне как зяблики, блин! – выплюнул разжеванную спичку Лиса. – Только ближе стал выдвигаться, а тут, тьфу ты… вот же гадство какое, все засрано, на мармус… – Лиса брезгливо сморщил большой нос, сунул в рот новую спичку. – Я попытался обойти эти естественные преграды, ну и почти в задницу носом этому… Балибину…

– Билибину, – поправил Саня.

– Билибину, – согласился Гена. – Ага, в общем, чуть не въехал в него, шарахнулся в сторону, а этот придурок меня прикладом… по морде… Вот так и помогай после этого всяким там.

Оба сердито посопели.

– Так чего у вас тут произошло? Из-за чего шум-гам? Зачем мы так быстро к вам пробирались? Вы что, не могли у своих помощи запросить? – засыпал я вопросами Билибина. – А ты, Лиса, шлепай назад, бди! А то тебе за нос твой разбитый Николаич дыню обещал. Смотри, еще парочку пропишет.

Гена ушел в свой сектор, расчехлил винтовку, прильнул к окуляру и усердно заскользил взглядом по ландшафту.

– Понимаешь, мы тут в разведке были, вроде как в этом кишлаке то ли лежка духовская была, то ли новая банда формировалась, – начал рассказ Билибин.

…Подошли погранцы с той самой стороны к кишлаку, откуда и мы появились. Заглушили БМП, в дозор пошли Билибин и Великий. Вышли почти к самому доту, за ним арык течет. Вроде бы тихо. Решили проверить. Саня вышел, не скрываясь, из зеленки, зарядил «муху» и всадил снаряд прямо в небольшую амбразуру ДОТа. Только метнулись с Начальником к дувалу, а тут огонь из кишлака открыли. В общем, разведка боем получилась. Залегли парни в зеленке, начали отстреливаться из автоматов; благо духи не пошли в атаку, а то б растерли в глину пацанов. На стрельбу из зеленки выскочила БМП, не останавливаясь, дошла до дота, врезалась заостренным краем передка в дувал и почти полностью развалила его. Обзор увеличился намного. Видно стало, как духи перебегали от дувала к дувалу, сначала подтягивались к центру кишлака, видимо, надеясь задолбить шурави, а то и разжиться броней в личное пользование. Тем более что БМП стояла глухо, пушка молчала. Из машины выкатились сержант, сапер Толик Щербаков (Щерба) и Митек (Витька Митин), наводчик-оператор. Что за фигня? Может, горит машина? Да нет, целехонькая стоит, только молчаливо так, скромненько. Мужики за броней прячутся, стреляют по духам. Саня Билибин к ним подкатился, мол, в чем дело-то, сержант? Синицын отмахнулся только, вскарабкался на броню, скатился в люк БМП. Оказалось, что Митек то ли плохо отрегулировал вентиляцию, то ли она отказала, но сгоревшие пороховые газы не уходили полностью из машины, душили экипаж. Так вот, сержант все же сунулся внутрь, понадеялся, что через открытый люк большая их часть ушла, уселся в свое командирское кресло, переключил управление пушкой на себя и начал жать на гашетку. Стрелял до тех пор, пока не вырубился, не потерял сознание. Отравился, конечно. Первые же залпы пушки показали духам всю бесперспективность их алчных желаний добыть броню. Враги сыпанули на окраину кишлака, споро покарабкались в гору, туда, где пограничники позже обнаружили пещеру. Но Синицын вел их до самого зева пещеры огнем из пушки и не дал возможности скрыться там.