Анатолий Гончар - Боевой выход

Наконец спецназовцы поднялись на другой берег и, выйдя из леса, потащили раненого по огромной поляне, выдерживая прямую линию, перпендикулярную оврагу и ведущую к ожидающей на его противоположной стороне бронетехнике.

– Мой головняк почти вошел на территорию базы, – идя рядом с Ефимовым, продолжал свой рассказ Гуревич. – Романов уже разглядел замаскированные блиндажи и окопы. Говорит, шмотье повсюду валялось, рюкзаки, бинты. Наверное, как бежали, снимать некогда было, а на базе, как раненых перевязывали, так все и побросали.

– Трупов не было?

– Да хрен его знает, что там было, мы же на базу не входили; возможно, где в землянке и бросили, может, там и раненые были. Бросили, а сами за помощью ушли. А может, еще ночью всех утащили. – И тут же безнадежно махнул рукой: – Блин, я так на нее идти не хотел! Ну, чуяло мое сердце! – капитан снова махнул рукой. Прошлое – это прошлое, что ушло – уже не воротишь. Время не повернуть вспять.

Басаев не то чтобы пребывал в плохом настроении – отнюдь, просто кое-что в его планах пришлось срочно менять, и это ему не нравилось. Подрядившийся обеспечивать охрану (а по большей части, как надеялся сам Шамиль, все должно было ограничиться наблюдением), главарь…кого отряда Трехпалый Ильяс, вместе со своими людьми попал в засаду и был убит. Теперь нужно было срочно найти ему замену. Лежа на расстеленном прямо на полу ковре, Басаев перебирал в уме все известные ему банды, «работающие» поблизости от нужного района. И не находил ничего подходящего. Ни одного отряда, в надежности которого он был бы уверен полностью, не было. А ведь всего-то и требовалось, что вести разведку и в случае появления русского спецназа в определенный день и час отвлечь их внимание на себя, увести в сторону, тем самым предоставив его людям полную свободу действий. В конце концов, Шамиль остановился на хорошо себя зарекомендовавшем отряде братьев Келоевых и в тот же день отправил к ним своего нарочного.

Старшине первой роты Петру Васильевичу Косыгину было далеко за сорок, коренастый, еще вполне крепкий, с огромными черными усами, он больше всего напоминал портретного буденновца начала тридцатых. Ему бы буденовку на голову, шашку в руки и… Впрочем, лошадей Васильевич не любил с детства.

Старшина он был хороший, всем старшинам старшина, вот только с одним небольшим недостатком – когда ротный уходил на БЗ, старшина уходил в «синьку». Дважды (обессилев в попытках справиться с этой злостной старшинской привычкой собственными силами) комбат – подполковник Трясунов отправлял Васильевича на кичку – гаупвахту соседнего пехотного полка, и оба раза старшина после трехдневной отсидки возвращался довольный, веселый и еще более «синий», чем при отправке на губу. В конце концов комбат плюнул и оставил Васильевича в покое.

Неожиданно похолодало, подувший с запада ветер натянул тучи и принес необычный для этого времени года холод. Но, тем не менее, несмотря на закрывающую небо черноту, дождя не было. Последний день боевого задания закончился, как обычно, эвакуацией, и довольные его окончанием, но слегка окоченевшие разведчики, готовясь к бане, поспешно сдавали оружие и полученное перед заданием имущество. Ефимов сунул свой автомат на отведенное ему место в самодельной пирамиде и, расстегивая на ходу разгрузку, прошел в офицерский кубрик.

В печи полыхал огонь, наполняя палатку теплом и странным, чем-то знакомым запахом.

– Тротил, – гордо заявил старшина, увидев водящего носом Ефимова. – Отлично горит! – Он кивнул на стоящий под кроватью и уже наполовину опустошенный ящик.

– Ну-ну, – медленно процедил Сергей, не зная, что лучше: сразу сделать ноги или сперва объяснить Василичу все тонкости горения данного взрывчатого вещества в замкнутом пространстве.

Поколебавшись, выбрал второе.

– Василич, тебе никто не говорил, что вот в такой кубышке, – взгляд Ефимова уперся в прямоугольник самодельной буржуйки, – тротил запросто может рвануть?

– А, – небрежно отмахнулся тот, подбрасывая очередную шашку, – второй день топлю…

– Ну-ну… – снова проговорил Ефимов. Переубеждать Васильевича, что-то уже единожды вбившего себе в голову, – напрасный труд.

Бросив на кровать разгрузку и стараясь не думать о горящем за спиной «топливе», Сергей взял полотенце, умывательные принадлежности и как можно скорее выбрался из столь взрывоопасного места. Подойдя к рукомойнику, он стал нарочито неспешно намыливать уже пятые сутки не видевшие мыла руки – по крайней мере, еще несколько минут жизни ему было обеспечено.