Владимир Возовиков - Особое задание

Подошел Филимонов. Осмотрел позицию, усмехнувшись, спросил: «Ты не забыл, что окопы нужны для того, чтобы лучше бить врага, а не прятаться от него? — Помолчав немного, сказал: — Командир похвалил за бой и в особенности за пленных…»

На допросе мы установили, что захваченные ротой пленные были из мотострелкового полка танковой дивизии «Адольф Гитлер». Старые знакомые. С этой дивизией бригада дралась под Прохоровкой. Была там такая высота — 252,2 — около самой железной дороги, которую оборонял 55-й полк. Восемь атак отбили танкисты, но высоту не отдали. Десятка три фашистских танков сгорело перед позициями полка, которым тогда командовал храбрый танкист подполковник Гольдберг. Погиб он под Белгородом, и полк жестоко отомстил врагу за смерть командира.

Теперь гитлеровцы, по словам пленных, получили приказ любой ценой сбросить русских в Днепр. На помощь им пришли свежие силы из Западной Европы. Части и соединения корпуса приготовились к ожесточенным боям.

Титский умер. Его тело отправляли в тыл для захоронения. Я побежал проститься. Он лежал у дороги на брезенте, одетый в танкистскую куртку. Руки сложены на груди, шлем снят. Густые пряди черных волос шевелил ветер. Лицо его точно мраморное. На переносице и на лбу залегли морщинки, и казалось, он всё ещё озабочен исходом той, последней атаки. В бою от жизни до смерти один миг, и порой смерть, как скульптор, запечатлевает на лице человека мгновение напряженной и страстной жизни.

Я снял шлем и молча постоял около Титского. Странно, мне хотелось, чтобы он лежал в цветах. Оглянувшись на посадку около железной дороги, я увидел среди побуревшей травы запоздалый осенний цветок, похожий на красную гвоздику, сорвал и положил его на грудь Титскому. Прощай, командир!..

Перед нами, по опушке лесозащитной полосы, заняли позицию мотострелки переброшенной сюда 11-й гвардейской механизированной бригады. Слева, в полукилометре, стал почти на открытую позицию артиллерийский дивизион нашей бригады. Об этом дивизионе рассказывали, что он славно сражался на Курской дуге, под Белгородом и Харьковом. Командует этим дивизионом гвардии капитан Деревянко. Небольшого роста, хорошо сложенный, стремительный в движениях, он почему-то представляется мне похожим на партизана Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова, хотя я не помню его портрета.

…Трое суток шли очень тяжелые бои с противником, силы которого в танках, пехоте и авиации во много раз превышали наши. Порою мы насчитывали перед фронтом своей роты десятки фашистских танков. Несколько раз они врывались в боевые порядки нашей мотопехоты, но сломить её сопротивление не могли, и она отсекала, прижимала к земле и уничтожала гитлеровскую пехоту, нередко сама переходя в контратаки. Офицеры-политработники, парторги, комсорги рот и батальонов с автоматами и противотанковыми гранатами сражались в передовых цепях.

Часто атаковала вражеская авиация, но в отличие от предыдущих дней в воздухе появилось много наших самолетов — истребителей и бомбардировщиков. То и дело вспыхивали групповые воздушные бои.

Гитлеровские танки шли в атаку только после ударов авиации. Тактика немцев поразительно монотонна. Впереди — группы «тигров», за ними — танки «Т-IV». Попадая под сильный огонь, «тигры» уходили в укрытия и вызывали авиацию для новых ударов, иногда пытались атаковать в другом направлении.

29 октября более двадцати немецких танков попытались обойти наш левый фланг, но напоролись на артиллеристов Деревянко. Сильнейший бой продолжался около часа. Двенадцать горящих факелов у противника и шесть разбитых орудий в артдивизионе. В разгар этого поединка по флангу гитлеровцев ударили танкисты 54-го гвардейского танкового полка, и враги откатились за железную дорогу. От воздушных налетов полыхали пожары в Шаровке, Митрофановке и Аджамке. Над полем боя висели тучи дыма.

30 октября поступил приказ отойти за Ингулец. Авиация противника буквально висела над нами. Близ Дубовки наши зенитчики сбили за день около десятка самолетов. Мы ловили спускавшихся на парашютах гитлеровских летчиков. Один «мессер» упал недалеко, причем было видно, что летчик в кабине. Подошли на танке поближе. Самолет горел. Я решил вытащить летчика из кабины или хотя бы снять с него сумку с картами и документами. Но едва сделал несколько шагов, как весь самолет внезапно охватило пламя.

К исходу дня мы отошли за Ингулец и заняли оборону по окраине села Недай-Вода. Установили контакт с соседями. Оказалось, что справа от нас — пехотинцы из армии генерала Шумилова, а левее — подразделения корпуса генерала Руссиянова.