Йоханнес Зиммель - Пятый угол

— Я… больше… не могу… — простонала красавица. Появились двое служащих в средневековых туфлях с пряжками в стиле рококо, чтобы проводить ее к бару. Появились двое других с деревянными ящиками, чтобы оттащить к кассе гору выигранных ею жетонов и обменять на наличные. В пересчете получилась сумма 82724 доллара и 26 центов. И пусть после этого кто-нибудь скажет, что неправедно приобретенное добро не приносит удачи!

Эстрелла согласилась взять чек. В своей вечерней расшитой золотом сумочке она обнаружила еще один жетон на 10 тысяч эскудо. Сидя у бара, она швырнула его через головы игроков на зеленое сукно стола. Жетон упал на красное. Эстрелла выкрикнула сквозь всхлипывания:

— За преданную любовь!

Выпало красное…

Выпало красное, вспоминала Эстрелла Родригес с мокрыми от слез глазами 5 ноября 1940 года в салоне самого дорогого апартамента в самом дорогом отеле Сан-Хосе. В Сан-Хосе было половина десятого утра по коста-риканскому времени. В Лиссабоне — половина первого дня по португальскому. В Лиссабоне Томас Ливен выпил первую двойную порцию коньяка, чтобы взбодриться. В Сан-Хосе красавица консульша приняла уже вторую двойную порцию за день. Первую она опрокинула сразу же после завтрака.

В последние дни она прикладывалась все чаще, все охотнее и с утра пораньше. Она страдала от аритмии. Ей просто необходимо было выпить!

Ибо если она не пила, то не могла больше выносить воспоминаний о милом, неповторимом, чудесном Жане — этой собаке, этом варваре! С коньяком кое-как еще можно было выдержать. Теперь она стала богатой, теперь забот у нее больше не было. Своего возлюбленного она никогда уже не увидит. Стыд за свою связь с ним улетучивался.

Дрожащими пальцами Эстрелла извлекла золотой флакон из своей сумочки крокодиловой кожи и отвинтила крышку. Дрожащими пальцами снова наполнила рюмку. И в приступе очередного слезоизвержения она закричала на весь великолепный пустой салон:

— Никогда, никогда я не забуду его!

— Никогда, — говорил Томас Ливен, — никогда я не забуду ее!

Вечерние сумерки, окрашенные в перламутровые тона, спускались на Лиссабон. Как разъяренный тигр, Томас Ливен метался по камере.

Он выложил Лазарю все как на духу. Теперь Лазарь знал и настоящее имя Томаса, и в чем его обвиняют, и что его ожидает, если он попадет в руки немецкой, британской или французской секретной службы.

С сигаретой в зубах горбун озабоченно смотрел на своего друга, потом заговорил:

— Такие истерички — чистый кошмар! Никогда не знаешь, что ей еще взбредет в голову.

— В том-то и дело! Возможно, завтра эта дама напишет письмо префекту полиции и повесит мне на шею какое-нибудь нераскрытое убийство!

— Или несколько.

— Извини, что?

— Или несколько нераскрытых убийств.

— Ах, вот что. Именно. Нет, нет, я оказался в жутком положении. Проклятый браслет она, конечно же, тоже захватила с собой! Его уже никогда не найдут! Я могу сидеть здесь, пока не сгнию.

— Да, — согласился Лазарь, — и потому тебе нужно поскорее выбраться отсюда.

— Выбраться? Отсюда?

— Прежде чем она тебе еще больше напакостит.

— Лазарь, это ведь тюрьма.

— Ну а если и так!

— С решетками и стенами, тяжелыми железными воротами. С судьями, охраной и свирепыми псами.

— Все верно. Именно поэтому выйти отсюда с такой же легкостью, с какой вошел, не рассчитывай

Томас присел на край кровати.

— Но выход есть?

— Есть один способ. Но нам придется немножко попотеть. Ты говорил, что научился подделывать документы?

— Еще как!

— Гм. В подвале есть типография. Все формуляры для судов печатают здесь. Подлинный штемпель мы раздобудем. Н-да, все теперь будет зависеть только от тебя, малыш.

— От меня? Как так?

— Тебе нужно будет измениться.

— В каком направлении?

Лазарь грустно улыбнулся.

— В моем направлении. Ты должен стать меньше ростом. Ты должен ковылять. Тебе нужно заиметь горб и щеки, как у хомяка. Твой рот должен конвульсивно подергиваться. И, конечно, твой череп должен быть абсолютно лысым. Я тебя напугал, малыш?

— Со-овсем нет, — мужественно солгал Томас Ливен. — Чего не сделаешь ради собственной свободы?

— Самое ценное, что есть в жизни, — согласился Лазарь. — А теперь внимательно слушай, что я тебе расскажу.

И он стал рассказывать, а Томас Ливен — со вниманием слушать.

— Разумеется, в тюрьму попасть всегда легче, чем выбраться из нее, — сказал горбун Лазарь Алькоба. — Но и не так уж это сложно — выйти отсюда.