Йоханнес Зиммель - Пятый угол

Томас и Бастиан вышли в сад и коротко посовещались. Бастиан считал:

— Поеду я. Ты же не спускай с Марека глаз. Если что случится, передашь его американцам. Надеюсь, те за границей говорят по-французски.

Спрошенный об этом Марек заверил:

— Свободно, господа, совершенно свободно.

Исследовав угря, Томас заметил:

— Нужно еще час подержать его в маринаде. С вашего позволения я пока пороюсь в вашей библиотеке.

— Пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь.

Томас просматривал альбом за альбомом, не уставая удивляться: чего только у нас не было… Пролистал пятнадцать альбомов, двадцать… двадцать первый назывался «Фюрер и его ближайшее окружение». Томас переворачивал страницы. И вдруг с шумом втянул в себя воздух. Крикнул Бастиана. Тот появился испуганный.

— Взгляни-ка на это… — Томас показал крупное фото, на котором были изображены двое в форме СА. Один был жирный и раздавшийся. Другой — стройный, высокий высокомерный блондин. Со шрамом на левой щеке. Подпись гласила: начальник штаба СА Эрнст Рем и его штурмфюрер Фриц Эдер. Томас посмотрел на выходные данные:

— Напечатано в 1933 году, — сказал он, — Тогда господин Рем был еще жив. Его убили в 1934-м. Вероятно, господину Эдеру удалось бежать в Америку. Полагаю, не составит особого труда выяснить, являются ли штурмфюрер СА Эдер и капитан Уоллес одним и тем же лицом.

Нет, никаких особых трудностей не возникло. Контрразведке потребовалась всего неделя, чтобы установить: капитан Уоллес и штурмфюрер СА Эдер одно и то же лицо. После путча он и в самом деле сбежал в Штаты и переменил фамилию. Уоллес, он же Эдер, был арестован, то же самое произошло и с капитаном Хорнблю из Контрольного управления собственностью. Позднее обоих приговорили к большим срокам тюремного заключения.

Оставим на время нашего друга Ливена и в нескольких словах расскажем о конце крупнейшего черного рынка Центральной Европы. 20 мая 1947 года писатель Вальтер Липперт был выпущен из-под ареста. 29 мая по поручению военного статс-секретаря Кеннета Ройала для расследования крупномасштабных спекуляций из штата Северная Каролина в Германию прилетел судья Эрл Райвс. 5 июня были арестованы и допрошены четырнадцать американских солдат и двадцать пять немцев, среди них и Черная Люси. Черную Люси выпустили на свободу 2 июля под подписку о невыезде. Но она никуда и не собиралась выезжать, а продолжала заниматься коммерцией. Похоже, она несколько переусердствовала в этом, так как 23 декабря ее обнаружили в спальне с перерезанным горлом. Из вещей ничего не пропало. Убийцу так и не нашли.

12 января 1948 года американская солдатская газета «Старс энд Страйпс» писала:

«РАСКРЫТА ГИГАНТСКАЯ СЕТЬ НАРКОТОРГОВЛИ В БАВАРИИ

Франкфурт, 12 янв. — Крупнейший скандал, связанный с черным рынком в послевоенной Германии, в котором оказалась замешанной международная банда торговцев наркотиками… грозит сегодня разразиться непосредственно в лоне американской военной администрации. Дело получило огласку благодаря жестокому преступлению в отношении некой немки Люси В., убитой три недели назад. Как сообщается, тяжкие обвинения выдвинуты против двух офицеров американской военной администрации в Баварии. Скандал грозит испортить германо-американские отношения. Речь идет о сумме от 3 до 4 миллионов долларов…»

Ну, с этим все.

А теперь вернемся в год 1947. 9 мая Бастиан Фабр покинул своего друга Томаса и отправился в Чехословакию. Он собирался вернуться не позднее 15 мая. Однако не возвратился ни 15-го, ни в последующие дни. Господина Марека это обеспокоило еще больше, чем Томаса:

— Там что-то случилось… никогда такого не было… корректные люди, мои заказчики…

— Марек, если с моим другом что-нибудь случится, молитесь Богу…

22 мая к Мареку приехал соотечественник. Он передал ему письмо и спешно распрощался. При чтении письма Марек становился все бледнее и бледнее.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил Томас, не сводивший с него глаз.

Господин Марек от волнения едва мог говорить: «О боже, о боже!»

— Что случилось? Говорите же, наконец!

— Вашего друга арестовали русские.

— Русские?

— Узнали, что чехи хотят купить прибор. Русские запрещают. Сажают вашего друга. Говорят, хотят иметь прибор сами. О боже, о боже.

— В какой тюрьме русские держат моего друга?

— В Цвикау. Ваш друг, наверное, ехал через советскую зону.

— Господин Марек, — сказал Томас. — Собирайтесь в дорогу.