Пак Голь - Отечество

У входа в хутор с автоматом в руках расхаживал коренастый парень. Широкогрудый, крепко сбитый, с упругой пружинистой походкой, он был, видимо, очень силен. Казалось, ударь молотом, и то не сдвинешь с места. Услышав шаги, он рывком повернулся в сторону неизвестных пришельцев и, вперив острый взгляд в туман, зычным голосом крикнул:

— Стой! Кто идет?

В туманной полутьме мелькнули подозрительные тени.

— Стой! Стреляю!—часовой дал короткую очередь.

«Конечно, это вражеские разведчики. Дьяволы, куда же они подевались? Только что здесь прошли…» Ки Бок метался из стороны в сторону, надеясь напасть на след. Автоматная очередь, вспоров утреннюю тишину, отдавалась многоголосым эхом в глубоких ущельях.

Услышав выстрелы, из дома высыпали люди.

— Что случилось?

— В чем дело?

— Кажется, вражеские разведчики. Скрылись вон в том направлении, — Ки Бок показал рукой, куда только что метнулись тени.

— Пойдем посмотрим, — предложил Сок.

— Не опасно ли?

Но Сок Дян Гун двинулся вперед, увлекая других за собой. Туман был так густ, что трудно было отличить, где деревья и где люди. Продвигались осторожно. Сделают несколько шагов и поливают кусты автоматными очередями. «Если они действительно здесь скрываются, то непременно обнаружат себя», — думал Сок. Но кругом было тихо, ни единого шороха. Только испуганные выстрелами лесные птицы с шумом вылетали из гнезд.

— А ты и правда видел их?—усомнился Сок.

— Конечно. Даже один, кажется, был в американской куртке, — Ки Бок вдруг услышал за собой в кустах подозрительный шорох. Он повернулся.

— Ки Бок, это ты?—произнес чей-то тихий голос.

Ки Бок, спустив предохранитель, решительно окликнул:

— Стой! Кто там?

— Ну конечно! Да это же Ки Бок!

— Кто ты? Отвечай!—строго приказал Ки Бок. — А то буду стрелять.

— Это я — Тхэ Ха. Неужели не узнал?

Ки Бок и Сок Дян Гун недоуменно взглянули друг на друга, как бы спрашивая: «Что ты на это окажешь, а?»

Из-за сосны вышел человек с забинтованной головой, в телогрейке цвета хаки, с перекинутым через плечо американским карабином. Глубоко запавшие глаза, осунувшееся лицо с острыми скулами. Не удивительно, что Ки Бок не сразу узнал в нем своего друга.

— Друг!… Брат!…—чувствуя, как судорожно сдавила горло спазма, с трудом выдавил Тхэ Ха.

Только тут Ки Бок бросился к нему и крепко схватил в объятия.

— Тхэ Ха!… Жив и целехонек! А мы-то уж думали…

Нервы мгновенно сдали. Тхэ Ха, не обращая внимания на окружающих, опустился на покрытую инеем траву и зарыдал, как ребенок. Слишком сильной была перенесенная боль и велика радость.

— Да что ты, спятил!… Эх, в каких только передрягах не бывает наш брат, — вздохнул Ки Бок, с жалостью разглядывая худое заострившееся лицо друга.

Тхэ Ха все еще не мог выговорить ни слова. Подобно плохо смонтированным кинокадрам, замелькали воспоминания. Заживо погребенный в подземном лабиринте шахты… Опасности, поджидавшие на каждом шагу… И до последнего момента ни на одну минуту не покидала мысль о товарищах. Даже у черной пасти шахты, когда в его грудь смотрели дула карабинов, даже тогда мучительно хотелось увидеть их, хоть один-единственный раз.

— Где они тебя зацапали?… Как сейчас там, на шахте? — спросил Сок.

— Какая там шахта! Ее больше нет, есть только Кладбище — обронил Тхэ Ха.

С минуту помолчав, он яростно проговорил:

— Мы должны сражаться не на жизнь, а на смерть. Пока эти проклятые американцы останутся на нашей земле, нам жизни не будет.

Лицо Ки Бока потемнело, будто небо перед грозой.

— Неужели и семью…

— Об этом поговорим потом, Ки Бок. Где секретарь партийного комитета?

— Пойдем с нами, — один из товарищей вызвался проводить Тхэ Ха.

Они вошли в небольшой, крытый соломой дом. Навстречу им поднялся Чун О и после приветствия спросил:

— Ты наше письмо получил? А что случилось потом? Должно быть, немало горя хлебнул…

— Получил, но поздно…

— Ругал нас, что оставили тебя одного? Так сложились обстоятельства, ничего нельзя было поделать.

— Что вы! Я об этом даже не думал.

Тхэ Ха не мог умолчать о том, что мучило его… Перед эвакуацией партийный комитет поручил ему взорвать железнодорожный мост, но ему не удалось выполнить это задание: его арестовали лисынмановцы именно тогда, когда он закладывал динамит.

— Может быть, я виноват в том, что замешкался, и потому не сумел вовремя поджечь фитиль… — в словах Тхэ Ха чувствовалось неподдельное горе.