Александр Воинов - Зеленая «эмка»

— Маша! — подал голос старший лейтенант; начавшееся препирательство казалось ему бессмысленным.

Но теперь уже далекое переживание, потерявшее сколько-нибудь важное значение, ничтожное событие, меньше капли в пучине действительно необъятных событий совсем еще недавней войны, продолжало волновать обоих, и они словно перенеслись в прошлое.

— Да, позвал!… Но вы стояли в сторонке с чистенькими ручками и благополучнейшим галстучком…

— Вы презирали мой галстук?

— Нет, вас! Прячущегося от войны.

— Маша! — снова подал голос старший лейтенант. — Прекрати!…

Но она словно не слышала.

— Да! Презирала!… Не хотела принимать от вас никакой помощи!… А вообще, — она вдруг весело улыбнулась и обернулась к старшему лейтенанту. — Где же ты? А вообще-то я вам очень благодарна. Вот мой Володечка!… Из-за вас я с ним встретилась… Пока комдива долечивали, мы с ним во дворе госпиталя машину ремонтировали. Володечка тоже там по легкому ранению лежал.

Старший лейтенант вымученно улыбнулся.

— Да, пришлось повозиться, — проговорил он.

Разговор замирал. Так истончается струя, текущая из где-то перекрытого водопровода, и вот уже из крана капают капли, и то последние…

— Как жаль, что все так получилось, — сказал Сорокин.

Она не ответила. Помолчала несколько мгновений, а затем, взяв под руку своего старшего лейтенанта, отчужденно, словно сразу забыв о Сорокине, кивнула ему и мельком мне и пошла к своему стоявшему неподалеку БМВ.

Сорокин проводил ее долгим взглядом и только тяжко вздохнул за моей спиной.

Больше мы о ней не сказали ни слова, но теперь, как бы озаренная новым светом, предо мной предстала вся жизнь Алексея Сорокина, начиная с того памятного утра, когда мы с ним впервые встретились на Курской дуге. Может быть, тогда он еще и сам до конца не осознавал, что заставило его отказаться от надежной брони, обеспечивавшей ему спокойную жизнь до конца войны.

В кафе на пятнадцатом этаже гостиницы «Москва» было тесно, мы разыскали маленький столик около самого барьера, за которым простирались бесконечные крыши огромного города. Отсюда были видны кремлевский двор и башни с рубиновыми звездами, строго возвышающимися на фоне светлого неба, озаренного последними лучами заходящего солнца.

Москва быстро погружалась в темноту. Уже скрылись очертания домов и, начиная от подножия гостиницы, во все стороны рассыпались бесчисленные огни. Кремлевские звезды светились ровным пурпурным светом, и казалось, что они сделаны из красного бархата. Свежий ветерок освежал разгоряченные лица. Душная июньская ночь здесь наверху была спокойной. Мы смотрели на город, как ночью смотрят со скал в море, в волнах которого переливаются отраженные звезды.