Роберт Мейсон - Цыпленок и ястреб

— Ну да, с медсестрами. На дивизионном уровне есть медсестры. Вы же не хотите, чтобы они навещали вас в этих тухлых палатках?

— Хочу.

— А это кто сказал?! — взгляд полковника заметался в поисках критикана. В строю все смотрели друг на друга, демонстрируя полную невинность. Капитан Уильямс со злостью оглядывал нашу группу, а особенно Коннорса.

— Джентльмены, с таким отношением к делу мы будем жить, как зверье, — полковник сокрушенно покачал головой. — А потому, начиная с этого самого момента, мы собираем первые взносы на клуб. Эти деньги понадобятся, чтобы купить всякие стройматериалы. Отвечать за все будет капитан Флоренс, потому что на гражданке он был подрядчиком.

Флоренс вышел вперед и кивнул.

— Трудиться будем добровольно. Я рассчитываю, что каждый человек отработает свою долю в каждый месяц, пока мы не закончим работу.

Через несколько дней у меня брал интервью японский репортер. Несколько ребят глазели на то, как фотограф снимает. Среди них был и долговязый капитан, которого я до сих пор вспоминаю, как Нового Парня. Его окружала аура здоровья, уверенности в себе — то, что успело повыветриться у ветеранов.

— Если им нужна новая столовая, так построим ее! — сказал он, когда Уильямс объявил, что кроме клуба нужна еще и столовая. — Я в своей жизни построил кучу вещей. Да я один, наверное, смог бы это сделать. Черт возьми, что угодно будет лучше, чем эта паршивая палатка.

Райкер уставился на него и проворчал:

— О, блин.

— Ага-ага, — закивал Коннорс.

Банджо фыркнул. В тот самый день Новый Парень принялся строить столовую.

— Э-э, Боб, — сказал Новый Парень.

Японский фотограф сгорбился передо мной, выискивая нужный ракурс.

— Чего?

— Может, тебе убрать эту картинку?

Я обернулся, глядя на плакат, приколотый к стене со стороны койки Райкера.

— А ну оставь Кэти в покое, — заявил Коннорс. — Пусть ребята в старой доброй Японии видят, за что мы сражаемся.

— Но что, если его жена это увидит?

— "Это"? Я тебя умоляю. Перед тобой Кэти Роттенкротч, эмблема нашей палатки. Она — не "это", как ты сам прекрасно видишь.

Репортер засмеялся, а фотограф передвинулся так, чтобы Кэти попала в кадр.

— На что это похоже — летать под пулями? — спросил репортер.

Кому-то понадобилось мое мнение? В Иадранг я много думал о пулях. Мне всегда было страшно. Это и есть ответ: мне всегда было страшно, каждый раз. Перед тобой, мистер репортер, сидит цыпленок в военной форме.

— Ну, поначалу страшновато, но когда выполнишь несколько посадок, привыкаешь.

Привыкаешь, блин, ага. Жду не дождусь, когда займусь этим вновь.

— А бывало действительно опасно?

И еще как. Так опасно, что мурашки по коже. Я мог попасть в эту кучу трупов.

— Да не опасней, чем у других ребят. Всякие вещи типа прострелов кабины.

— При штурмах вы носите вот это? — я был одет в форму, бронежилет и носил пистолет, так захотел фотограф.

— Да.

— А вот это… — он указал пальцем.

— Бронежилет.

— Этот бронежилет останавливает пули?

— Нет. На самом деле, он их даже не замедляет.

Все засмеялись.

Мы выполняли поддержку конвоя, идущего в Плейку и должны были на два часа встать лагерем на Индюшачьей Ферме.

Вихрь от двух десятков вертолетов прибил к земле траву высотой в фут. К полудню, когда мы разобрали коробки с пайками, кто-то во главе строя опрокинул самодельную печку.

— Пожар! — раздался чей-то крик. Рядом с несколькими головными "Хьюи" над травой поднялся дым. Я вместе со всеми побежал к огню. Оранжевые языки пламени начали прорываться сквозь траву. Люди пытались сбить их, хлопая футболками, но без толку. Ветер погнал огонь к замыкающим машинам. Мой вертолет и еще два оказались как раз на пути. Я бросился назад.

Ричер встал позади моего кресла:

— Скорее, сэр!

Я начал нащупывать ремни, но, увидев окружавший нас дым, понял, что на это нет времени. Я проклял себя за то, что не подготовил машину к взлету заранее. Разболтался. Перебросил переключатели и нажал кнопку стартера.

— Скорее, сэр. Почти горим!

Лопасти провернулись медленнее, чем когда-либо в жизни. Стена огня была меньше чем в сотне футов и приближалась очень быстро. Индикатор ТВГ показывал высокую температуру. У нас еще и горячий запуск? Нет, стрелка вернулась в зеленый сектор. Винты замелькали, приближаясь к рабочим оборотам. Я потянул шаг еще до того, как турбина разогналась полностью и машина со стоном поднялась в воздух. Когда я нажатием педалей развернул хвостовую балку от огня, моя дверь рывком распахнулась. Черт. Даже не запер. Шум казался очень громким; я чувствовал горячий ветер и понял, что не надел шлем. Дебил! Из висения я сдал назад и опустил вертолет. Две машины позади меня тоже убрались с пути огня.