Альберт Зарипов - «Был жестокий бой»

Я развернулся к нему… А капитан Тёскин в эту минуту с большим наслаждением разминал свою усталую спину.

— А-ах! — простонал он в своём военно-патриотическом экстазе. — Хорошо-то ка-ак!

Но затем всё пошло уже по накатанной колее… Ибо товарищ капитан свои таинственно-складские фантазии оставил при себе. Чему я был только рад…

— Вот! — гордо произнёс я и даже стукнул обеими ружейными прикладами об бетонный пол. — Пришёл сдать на склад трофеи! Вернее, боевые результаты!

Но меня тут поджидал маленький конфуз. Ведь Тёскин засел в своём подземелье не с самого утра.

— А-а! — воскликнул товарищ капитан. — Из пудановской группы? А почему ты их принёс?

Я замялся, даже и не зная что сказать. Если правду, то вроде бы подведу своего товарища. Поэтому я слегка соврал.

— Мне их доверили! Из Грозного вывезти… И тут… Поохранять.

Тёскин молчал, усаживаясь за свой шаткий стол. Значит, он ещё ничего не знал о злоключениях нашего боевого отряда на местном КПП. Что меня вполне так устраивало.

— Так-так. — пробормотал начальник службы. — Куда бы мне их вписать? Это ж охотничье оружие? Гладкоствольное…

Товарищ капитан сосредоточенно полистал свою большущую книгу, затем вписал в нужном месте сегодняшнее число и пристально посмотрел на меня сквозь толстые очки.

— Какие там номера? — спросил он. — Посмотри их, пожалуйста! И название завода! Или модели? Что там вообще написано?

Я зачитал ему все буквы и цифры, которые имелись на ружьях. Капитан Тёскин аккуратно вписал их в свою амбарную книгу, которую затем осторожненько закрыл.

— Ну, вот и всё! — произнёс он, выйдя из-за стола и взялся за ружья. — Куда их мне теперь? Только лишняя морока!

Тут я сразу же вспомнил горящие глазки военного коменданта и сразу же подсказал товарищу начальнику вроде бы дельную идею.

— Какому-нибудь генералу нашему подарить! Чтобы он потом на охоту ходил.

Товарищ капитан Тёскин уже шёл в таинственные недра своего склада, когда он услышал и понял мои слова. Он немедленно остановился и повернулся ко мне.

— Ты это серьёзно? — спросил товарищ начальник.

— Шучу-шучу!

Я действительно шутил. Но не тогда, а именно сейчас. Однако капитан Тёскин меня понял правильно и через минуту он вернулся уже без ружей.

— У наших генералов зарплаты большие. — проворчал начальник службы и одновременно склада. — Пусть покупают!

Поскольку процедура приёмки уже была окончена, я попрощался и взялся за тяжеленную створку. Когда щель стала шире, то в увеличившуюся полосу наружного света попал один автоматический гранатомёт, притаившийся в глубине склада. Я узнал тот самый АГС-17. У которого отсутствовала крышка лентоприёмника. Стало быть, «не мой» боевой трофей, а уже денисовской группы.

— А чего вы бойцов не возьмёте? — спросил я Тёскина, вновь засевшего около двух полных ящиков с наваленными патронами. — Не дают что ли?

— Да ну, их! — товарищ капитан опять мотанул головой.

Я его понял снова и очень даже хорошо. Нынешний начальник службы РАВ отлично знал о судьбе своего предшественника и именно поэтому капитан Тёскин в своём уголовно-ответственном деле не доверял никому, а тем более солдатам, от которых можно было ждать чего угодно. Не говоря уж о более опытных ловкачах-прапорюгах… Один из которых и подвёл под статью УК слишком уж доверчивого к подчинённым майора Ильюшенко. То есть старого начальника службы РАВ. Поэтому я не стал мешать товарищу капитану собственноручно пересчитывать патроны, видимо, сданные кем-то на его склад после стрельб.

«Пусть считает свои патроны дальше! До вечера ведь ещё уйма времени…»

Хоть я и спешил в своё подразделение… Но эту тяжеленную «дверь» при её закрывании следовало хорошенько придерживать обеими руками. А то она могла захлопнуться со всей своей силой. И тогда товарищ капитан замучается толкать её изнутри. Вот я и надрывался…

Наконец-то, многотонная створка затворилась так, что осталась небольшая щель. Как и прежде. Поэтому я со спокойной совестью и чистой душой пошёл в свою палатку, над которой почти по-домашнему курился лёгкий дымок.

— Вы чего такие хмурые? Что случилось-то?

Это были мои слова, обращённые ко всем сразу… И к товарищу командиру второй группы, и к остальным нашим бойцам, всё ещё пребывавшим в жесточайшей меланхолии. не удержавшись от любопытства, я остановился около Юры Денисова и стал допытываться о причинах столь массовой депрессии.

— Что тут такого произошло? Раз у всех такие рожи кислые-прекислые?