Альберт Зарипов - «Был жестокий бой»

Я тем временем посмотрел вправо и вниз, где когда-то каталась в грязи и рвала на себе волосы чья-то мать. Но теперь на этой площадочке ничто не напоминало о её горе. Обыкновенная утоптанная земля и всё!.. Да и вообще… Тут сейчас даже не было никого: ни военных, ни гражданских лиц. И только впереди стояло трое дневальных у намертво застопорённого шлагбаума.

— О-о! Идут! — воскликнул капитан Денисов. — Наконец-то!

Дверь КПП отворилась и из помещения вышло двое военных. Одного из них я и узнал. То был помощник военного коменданта Ростова капитан Денисенко… Ведь именно с ним мне приходилось общаться, когда я со своей группой заступали в караул по охране и обороне гарнизонной гауптвахты. Как и положено, военный комендант в предвечернее время отсутствовал «по уважительным причинам» и инструктаж нового начкара проводил его верный помощник…

— Я тоже его знаю. — произнёс Юра Денисов, которому также выпало счастье караулить ростовских губарей. — Такой…

Он не договорил. Поскольку снаружи началось что-то непонятное. Капитан Денисенко переговорил о чём-то с нашим командованием, затем он полистал предоставленные ему документы… И неожиданно направился к заднему борту первого Урала… Откуда сейчас выглядывали мои подчинённые. Лица их были радостными и даже возбуждёнными. Ведь они узнали КПП аэродрома Моздока… А значит совсем недалеко и до расположения бригады с такой родной большой палаткой… В которой стоят их двухъярусные кровати и две печки-буржуйки.

А вот у меня настроение падало с каждой секундой. Ведь этот капитан Денисенко полез прямо в кузов…

— Эх, бля-а! — вздохнул я и раскрыл дверь кабины.

В моей памяти уже всплыли два чёрно-белых телевизора… Которые наверняка так и остались в кузове первого Урала. И это был очередной наш залёт. Но теперь он относился непосредственно к моей разведгруппе. То есть ко мне лично! И всё же я попытался его предотвратить, покинув тёплую кабину второго Урала и собираясь взобраться в кузов первого…

Но я припозднился. Встав на буксировочный крюк и держась обеими руками за ограждение заднего борта, я нос к носу столкнулся с тем самым помощником коменданта… Который явно куда-то спешил… Стараясь побыстрее спуститься на землю… Я спрыгнул на дорогу, чтобы дать ему возможность покинуть кузов…

Капитан Денисенко тоже узнал меня, но ещё не был в этом точно уверен…

— А вы случайно не из Ростова? — спросил он, отдуваясь и отряхивая пухленькие ладошки.

Он смотрел прямо на меня и я ответил, что мы из Аксайской бригады спецназа.

— Мы к вам в караул заступали. — добавил я. — На гауптвахту. А вы меня инструктировали.

— Понятно! — произнёс уже на ходу помощник коменданта.

Он быстро подошёл к комбату Тарасову и что-то ему сказал. Тот его сначала не понял…

— Какая штрафстоянка? Какие телевизоры?

У меня от слов командира отряда сердце так и ёкнуло. А потом и вовсе: оторвалось и упало куда-то в пятки… А ко мне уже шёл сам товарищ подполковник. И в его широко раскрытых глазах было такое выражение, в котором одновременно смешались и шок, и удивление, и ужас, и даже ненависть…

— Какие там у тебя телевизоры? — спросил он меня сквозь стиснутые зубы.

Я вздохнул и честно признался: что мои бойцы сегодня утром притащили два старых-престарых чёрно-белых телевизора, что мы собирались склепать из них один работоспособный, что хотели поставить его в свою палатку… Чтобы слушать хоть какие-нибудь новости… Но последние обстоятельства комбата уже не интересовали… Глаза у него уже сузились… Лицо побелело… Губы сжались в тонкие полоски и тоже побелели… Но короткое ругательство всё-таки выдали!

— Так тебя и разэтак! — выдохнул Тарасов, буквально весь переполнившись лютой ненавистью ко всем разгильдяям своего отряда. — Я же вас лично предупреждал! А вы!

Я тяжело вздохнул, но спорить с командиром не стал. Ведь это именно я сейчас был виноват в том, что капитан Денисенко обнаружил эти растреклятые телевизоры «Рекорд». Причём, среди военного имущества моей разведгруппы. И из-за этого инцидента всю нашу автоколонну теперь направили на штрафстоянку, где её подвергнут более тщательному досмотру… И вполне возможно, что у кого-то сейчас всплывёт что-то ещё…

«И всё это будет из-за меня! — с тоскою думал я, усаживаясь в кабину. — Из-за моей расхлябанности и чрезмерной жалости! «Новости будем слушать, новости!» Раздолбаи!»

Но мои разведчики уже попрятались в тёмных глубинах кузова и мне даже некому было погрозить кулаком. Более всего мне сейчас хотелось взглянуть в слегка выпученные глазки солдата Винтера… Но именно он и схоронился «тщетильнее» всех.