Михаил Болтунов - Диверсант

Оказалось все значительно прозаичнее: его номер обыскивал контрразведчик, да Стрельбицкий не вовремя возвратился. «Контрику» ничего не оставалось, как упасть в постель и прикинуться спящим, а работникам гостиницы извиняться и раскланиваться за «ошибку».

Случалось, контрразведчики, позволяли себе и вовсе беспардонные поступки. Однажды на приеме в Доме правительства Стрельбицкий познакомился с офицером — авиатором и протянул, как обычно, свою визитку. Руководитель отдела внешних отношений бригадный генерал Депю, увидев это, подбежал и выхватил из рук офицера визитку советского военного дипломата.

Кстати, с бригадным генералом Депю произошла забавная история уже в Советском Союзе. Как-то в отпуске, летом, отдыхая в Сочи в санатории имени Фабрициуса, Владимир Васильевич с женой поднимался с пляжа в свой корпус. Издали увидел группу туристов-иностранцев. Они говорили по-французски. Каково же было удивление Стрельбицкого когда среди туристов он увидел генерала Депю. Как гостеприимный хозяин вечером Владимир Васильевич пригласил бельгийского гостя в ресторан, отменно угостил и подарил набор фирменных советских коньяков. Генерал был растроган до слез. Долго извинялся, говорил, что ему стыдно за тот случай, мол, вел себя неприлично. И все время приговаривал: что поделаешь, такая служба.

Что ж и вправду у Депю была своя служба, а у Стрельбицкого своя.

Дверь кабинета начальника Генерального штаба распахнулась. Высокий, щеголеватый майор, в новом с иголочки кителе кивнул Стрельбицкому:

— Товарищ полковник, маршал Захаров ждет вас.

После возвращения из Бельгии прошел всего-навсего год, а начальник управления, уже в который раз, то ли в шутку, то ли всерьез говорил Владимиру Васильевичу:

— Что-то ты засиделся в конторе…

Стрельбицкий воспринимал эту фразу как спринтер команду: «На старт». Потом последует короткое: «Внимание!» — и выстрел стартового пистолета. Надо понимать, этот миг настал, и стартовый пистолет сейчас в руках у начальника Генштаба.

— Долго я вас инструктировать не стану. Это ни к чему, — сказал маршал.

Он взял со стола «объективку», в которой коротко излагались основные этапы службы Стрельбицкого, пробежал глазами.

— Вы человек опытный. Четыре года во Франции отработали, столько же в Бельгии, что мне вас учить. Теперь вы едете военным атташе в Швейцарию. Должность высокая и ответственная. И помните: Генштабу нужны разведматериалы. Ценные материалы…

Захаров пристально посмотрел на полковника Стрельбицкого, словно ожидая его реакции.

— Товарищ маршал. Мы готовы выполнить поставленные задачи, но обстановка тяжелая. Просто так в секретный сейф не залезешь, — пожаловался Владимир Васильевич, пытаясь донести до главного шефа всю сложность разведдеятельности за рубежом.

— А я никогда и не думал, товарищ полковник, что это просто и легко. Но это ваша работа. Вы разведчик. Поэтому давайте поглубже в сейф — и материалы мне на стол.

С таким напутствием маршала Захарова и отправился в Швейцарию полковник Владимир Стрельбицкий. Здесь, в Берне он прослужит шесть лет, и вся его деятельность будет подчинена проникновению в те самые секретные сейфы, о которых говорил начальник Генштаба.

Разумеется, советскую военную разведку мало интересовала крохотная швейцарская армия. По-прежнему задачей номер один было проникновение в НАТО.

В те годы Стрельбицкий «прославился» (если такое выражение применимо к разведчику) в Главном разведуправлении как умелый, высокопрофессиональный «добытчик» новейших образцов военной техники и оружия стран Северо-атлантического альянса. У него была небольшая по составу, но весьма работоспособная резидентура: офицеры молодые, амбициозные, но уже достаточно опытные и знающие.

Правда, первым важным сообщением из Берна в Центр стала информация сугубо политического характера. Стрельбицкий докладывал, что с территории Западной Германии в Чехословакию переправляется подозрительно большое количество «туристов». Да и, судя по-всему, «туристов» этих интересовали не красоты Златы Праги, а нечто другое. Телеграмма, к сожалению, не возымела действия. Более того, через год, когда Владимир Васильевич приехал в отпуск в Москву, в Центре ему высказали упрек: мол, «прохлопали» Чехословакию. Разумеется, этот упрек относился не к нему одному, и тем не менее его тоже поставили в общий ряд и, что называется, сняли стружку.