Василий Белых - Моторы заглушили на Эльбе

Я часто думаю о судьбе моих сверстников. Каждому поколению история отмерила свое. Комсомольцам тридцатых довелось строить Днепрогэс и Магнитку, организовывать и укреплять колхозы, участвовать в решении задачи ликвидации кулачества как класса. А когда потребовалось встать на защиту Родины, они возглавили отделения, взводы и роты, первыми поднимались в атаки и защищали каждую пядь советской земли до последнего вздоха. Многим из них пришлось пережить горечь отступления на пути от границы до Сталинграда и предгорий Кавказа, а затем в победоносном наступлении возвратиться к границе нашей Родины, увидеть радость освобожденных народов Европы и поверженный Берлин.

Многие остались на поле брани навечно комсомольцами.

Вскоре после призыва (октябрь 1937 года) я на долгие годы связал судьбу с Красной Армией.

Еще в начале 1938 года меня, курсанта полковой школы, молодого коммуниста, назначили заместителем политрука школы, присвоив воинское звание «замполитрука» (заместители и помощники политруков подразделений, должности которых были введены в это время, назначались из числа коммунистов и комсомольцев). Летом того же года во время территориальных сборов приписного состава полка курсантов направили в подразделения на стажировку. Меня назначили политруком разведроты полка. Эта работа меня увлекла.

Однажды вызвал меня комиссар полка и предложил остаться в кадрах РККА. Я согласился.

Серьезную политическую и военную подготовку получил в Харьковском военно-политическом училище. Курсантские должности были укомплектованы за счет заместителей политруков подразделений и частей Харьковского военного округа. Вскоре приказом Наркома обороны всем нам было присвоено звание «младший политрук».

В апреле 1939 года я был принят в члены ВКП(б). Одну из рекомендаций дал мне политрук Руденко, в то время преподаватель Чугуевского училища летчиков. Вторую рекомендацию дал П. Г. Шурубура, который в то время учился в Харьковском комуниверситете им. Артема. [3] Перед войной, после окончания Харьковского комуннверситета им. Артема, Порфирий Григорьевич был на партийной работе во Львове. Лишь после войны я узнал, что, попав в руки фашистских оккупантов, он был зверски замучен. Меня глубоко взволновала и потрясла героическая смерть несгибаемого коммуниста, смерть, ставшая и моим личным горем. Партийный билет вручил мне начальник политуправления Харьковского военного округа бригадный комиссар А. В. Щелаковский. Позже мне довелось служить в 69-й армии, где он был членом Военного совета. [4] После войны генерал-майор. А. В. Щелаковский работал на должности военного комиссара Харьковского облвоенкомата.

В середине сентября 1939 года курсантов ВПУ направили в войска. Я возвратился в Лубны, но нашей 75-й стрелковой дивизии там уже не было: она принимала участие в освободительном походе в Западную Украину.

Во вновь сформированной 147-й стрелковой дивизии меня назначили политруком учебной батареи 231-го отдельного артиллерийско-противотанкового дивизиона. С этой же дивизией летом 1940 года я принимал участие в освободительном походе в Бессарабию.

В конце 1940 года командование удовлетворило мою просьбу, и я стал слушателем Смоленского военно-политического училища пропагандистов Красной Армии. Когда грянула война, в середине июля 1941 года слушателей направили в действующую армию. Я был назначен инструктором пропаганды 523-го стрелкового полка 188-й стрелковой дивизии, входившей в состав Северо-Западного фронта. Затем — тяжелое ранение в октябре 1941 года, лечение в зауральском госпитале и, наконец, нахождение в резерве политического состава в городе Горьком.

Не знаю, почему прибывшим в феврале 1942 года кадровикам для отбора кандидатур в состав политорганов формирующихся танковых бригад приглянулся и я, политработник стрелковых частей. Возможно, причиной тому была моя служба в противотанковой артиллерии, где в качестве мехтяги применялся тягач «Комсомолец». Как бы там ни было, приказом начальника Главного политического управления РККА я был назначен на должность старшего инструктора по оргпартработе политотдела 92-й отдельной танковой бригады. Одновременно мне было присвоено воинское звание «старший политрук».

Политотдел бригады численно был небольшим, и, поскольку в нем не было штатных должностей заместителя начальника и секретаря парткомиссии, мне приходилось совмещать их функции со своими непосредственными обязанностями.