Сергей Михеенков - В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941–1945

Да, чуть не забыл! Вот что со мной приключилось по дороге в госпиталь.

Иду в темноте, а навстречу мне, из темноты, вдруг вынырнул немец. С автоматом, в каске. Я его узнал по каске и нашивкам. У них на левом рукаве шинели нашивки клинышками… Блеснули в темноте нашивки, и я подумал: это ж немец пошел… И я, и он на мгновение остановились, посмотрели друг на друга. И пошли дальше – каждый своей дорогой. Никто не схватился за автомат. Я-то понятно, в какую разведку ходил. А вот чего немцу не спалось? А видать, тоже разведчик был.

Командиру роты я доложил: нету больше. Ну, говорит, нету так нету. С тем он меня и отпустил. А я иду и думаю: зачем же я, дурак, ходил туда! Совесть свою, русскую, из-за вас, пьяниц горьких, мучил!

С тем и уснул.

– Однажды в Польше, где-то перед Вислой, шла наша колонна. Двигались вперед. Торопились. Немцы отступали. Мы им буквально на пятки наступали. И в лощине, при переправе через болотце, застрял в трясине наш танк. Начали его вытаскивать. Запрудили дорогу. Колонна остановилась. Пробка! И вдруг: «Жуков! Жуков едет!»

Мы, пехота, как раз проходили мимо застрявшего танка.

И вот подъезжает его «козелок». Маршал вышел из него. Подошел к танку: «А ну-ка, ребята, давай разом!» Тут – кто веревками, кто как. Другие танки подошли, тросы кинули. Вытащили севшую на брюхо «тридцатьчетверку».

Одет он был в плащ. В защитной фуражке. Невысокий ростом. Коренастый. Человек как человек, ничего особенного. Кому-то ж надо быть и маршалом. Повернулся, пошел к машине, сел в нее и уехал вперед. Вот так, мимолетом, я повидал командующего нашим фронтом.

– Воевал я в связи. В Крыму пришлось воевать, под Севастополем, под Одессой. Потом перебросили сюда, в Польшу.

И вот какой случай мне запомнился. В Варшаве, возле железнодорожного вокзала мы меняли кабель. Ремонтировали поврежденную связь. Кабель был проложен неглубоко, и во многих местах его перебило снарядами и минами. В разрывы попала вода, кабель, понятное дело, замок. Замкнуло. Мы старый кабель вытаскивали, скручивали в бухты, складировали. А новый закладывали. Так ночами поляки рубили наш новый кабель. Вначале не поняли, что такое происходит. Новый кабель положили, а связь молчит. Командиры бранятся. Но раз выставили посты и в первую же ночь поймали троих поляков. И топор при них, и кувалда. Подсунут топор под кабель – и сверху кувалдочкой…

Мы за них жизни свои… А они все боялись, чтобы русские их не обобрали. Все, бывало, со списками бегали, учет вели. А за пенензы мать родную продать были готовы.

15 сентября 1944 года

Когда приехали сюда, окопались в лесу.

Много скопилось транспорта. В лощине.

С ротой Васильева пошел на минирование. Ставили противотанковые мины.

Я взял три коробки и пошел наверх. Только их положил, как рядом ударила мина. Ткнулся головой в сноп и лежу. Другая мина ударилась в трех метрах от меня и не разорвалась. Перебежал в свежую воронку. Вслед за этим ниже по склону и по самому низу ударило еще штук десять. И все затихло. Спускаюсь вниз. Уже по дороге лежат двое раненых и стонут. Внизу еще много. Ранен и Комаров. С ним сижу, успокаиваю. Вот подали повозки, и мы стали грузить раненых и убитых. Есть потери и у Занькова, и у Попова. Всего 14 человек. Целый обоз.

Потом было спокойно. С перерывами в 30 минут то туда, то сюда бросит один снаряд или мину.

Под один я едва не попал.

Пошел с Романовским и Поповым на «поле». Только стал выходить на улицу, а он бил по ней исключительно точно, как метрах в двадцати пяти от меня ударил снаряд и осколки прожужжали над моей головой и посбивали ветки с груши. Я кинулся на землю, переждал немного. А потом пошел другой дорогой. А их все-таки на той дороге зацепил. Романовского убило, а Попова ранило.

16–17 сентября 1944 года

Прошлую ночь последний раз на этом участке сходил на передовую линию. Обошлось все благополучно и вернулся жив и здоров. В этот день противник очень сильно стрелял из пулемета и раза три делал артналет. Снаряды ложились близко возле нас. Немец дожигает дома и деревни.

Пришел часа в четыре. Спал до обеда.

Наконец-то хоть одну ночку отдохнул здесь. Хотя вечером долго не мог уснуть и все думал обо всем. А потом снился сон, который мне почти не запомнился. Только помню, что у меня была жена и дочь и я то ли приехал домой, то ли уезжал куда…

А следующей ночью я опять дежурил. Ночи стали очень холодные. Оделся в шинель, накинул палатку. И лег подремать возле телефона. Когда укроешься палаткой и надышишь туда, то становится теплее. Немного сумел заснуть.