Альберт Зарипов - Повесть был жестокий бой

Я сначала не понял его манёвра:

-Да ты не меня!.. Ты его держи! Не видишь... Что ли?

Но этот солдатик с девичьим взором всё ещё давил всем своим корпусом на моё правое плечо... Причиняя тем самым некоторое неудобство. Поскольку моя правая рука оказалась в своеобразной блокаде...

Тут я рявкнул на волоокого и тот в испуге отшатнулся... Но моим замешательством воспользовался псих-одиночка. Он резко дёрнулся назад и ему удалось отскочить от меня на несколько метров. Я мельком глянул на оставшийся в моей руке солдатский ремень, отшвырнул его подальше и двинулся к нарушителю...

Но психопат уже забежал за сдвинутые столы... Оказавшись во вроде бы безопасном месте, он развеселился...

-Гы-гы-гы-гы-гы!

На мой взгляд, этот неудержимый гогот... Вернее, неосознаваемое гыгыгыканье... И это являлось ещё одним признаком психического расстройства... И я буквально замер на месте, даже не зная как мне сейчас лучше всего поступить... Вязать солдата дальше или же вызвать себе подмогу...

Но тут из палатки выскочил капитан Батолин, а за ним и Юра Денисов.

-Алик! -произнёс встревоженный шумом командир роты. -Что тут такое?

Я уже успел перевести дух и поэтому отвечал почти спокойно:

-Да тут... Такое!

Я запнулся, стараясь подобрать слова поточнее... А капитан Батолин уже обратился к психопату...

-Макаров! - спросил ротный строгим своим тоном. -В чём дело? Чего ты улыбаешься?

-Я-а? - переспросил солдат Макаров. -Да ничего!

Однако улыбаться он перестал. Всё ещё ничего не понимая, ротный отозвал меня в сторонку.

-Ну, что тут случилось? - спросил Батолин, пристально глядя мне в глаза. -Что-то же здесь произошло? Да?

Хоть и вкратце, но со всеми подробностями я рассказал командиру роты про только что разыгравшуюся тут историю. Как боец повёл себя в самом начале. Как я слегка хлопнул солдата по шапке... Как от этого хлопка безобидная вроде бы муха превратилась в бешенного слона. Как он схватился за автомат, перезарядил его и направил на меня. Как я его обезоружил... Как волоокий солдатик попытался мне помешать.

-А вот теперь... - я оглянулся на обоих бойцов, которые участвовали в данном инциденте. -Во-он!.. Стоят и лыбятся!

Откровенно говоря, волоокий солдатик почти не улыбался. Зато то-от... Рядовой Макаров прямо-таки излучал неземную радость... Широченная улыбка так и не сходила с его счастливого лица.

Командир роты тоже посмотрел на Пудановских разведчиков, после чего всерьёз задумался. Наконец он вздохнул и спросил меня прямо в лоб.

-Заявление в военную прокуратуру будешь писать?

Такой вариант меня застал врасплох и я поначалу даже слегка растерялся. Но потом тоже подумал... И взвесив все "за" и "против", я небрежно махнул рукой.

-Нет! Не буду! И сам не хочу! И этого психа жалко. А то замурыжат его своими допросами и экспертизами. Доведут до настоящей психушки. А если посмотреть чисто формально, то и я слегка здесь виноват. Ведь они будут обязательно говорить, что я его ударил... А не хлопнул по лбу. Так что... Не буду писать.

На мой взгляд, я поступил правильно. Негоже ивсётут!

-Ну, хорошо! - ответил Батолин, заметно обрадовавшись.

Как оказалось, и Серёга думал точно также. Ведь моё обращение в органы военной прокуратуры легло бы на нашу роту как чрезвычайное происшествие. А капитану Батолину такие инциденты с дальнейшими разборками удовольствия не принесут. Да и комбату Тарасову тоже.

-Только сделаем так... - продолжил ротный после краткой паузы. -Ты его больше не трогай! Ни при каких обстоятельствах! Если что, то сразу же зови меня. А я всё это время буду держать его под своим личным контролем. А то... Нам только вот таких залётов сейчас не хватало!

Я согласился с мнением командира роты. Ведь он был прав. Не потому что он являлся для меня старшим военачальником... А в силу обычной логики вещей. Ведь даже на войне не следует забывать про извечные общечеловеческие ценности. Ну, хотя бы про гуманизм. Ведь Уголовный Кодекс предусматривает очень уж серьёзные наказания за воинские преступления. Хоть я и не был силён в данной области юридического права, однако мои предположения казались мне довольно-таки обоснованными. Поскольку последовавшие затем следственные действия и судебно-психиатрические экспертизы не могли не сказаться на душевном здоровье солдата Макарова. Ведь его могут, причём, очень даже могут положитьвкакое-нибудь психо-неврологическое отделение. Что ему, ой, как не понравится... Ну, и так далее... В общем, с ним могло произойти что угодно.