Жан Лаффит - Командир Марсо

Беро больше всего восхищался автоматом д'Артаньяна. Он научился пользоваться им, много раз разбирал и собирал и, когда, по его мнению, постиг все тонкости обращения с оружием, явился к своему другу Бастиду.

— Ты должен дать мне вот такую штуковину!

— Откуда, по-твоему, я ее возьму?

— Их, верно, много в роте или, на крайний случай, в батальоне!

— Оружие-то есть, но это наш резерв, и выдается оно только перед боем или в награду за отличие.

— Тогда зачем же я болтаюсь здесь без толку?.

— Пойми, что тебе говорят! Оружия для всех не хватает, а я не имею права оказывать кому-то предпочтение… Таких, как ты, в нашем отряде еще с десяток. Кто же виноват, что вы сами пришли сюда с пустыми руками? Ты, например, лучше бы сделал, если бы притащил в мешке не колбасу, а две-три градоотводных ракеты.

— А какой в них толк?

— Их у нас превращают в гранаты.

— Эх, черт возьми! Откуда же я мог это знать?

— Не горлань только. Подойдет момент боя — тебе дадут, что надо.

И вот он подошел, этот момент боя… Накануне группа получила ручной пулемет и гранаты. Д'Артаньян, который до этого, казалось, мало заботился о поддержании дисциплины, вернувшись из разведки, стал отдавать приказания.

— Лельевр возьмет мой револьвер и две гранаты, Мишу — одну гранату и револьвер Арамиса. Прочие обойдутся своим оружием.

— А куда пойдут остальные гранаты? — полюбопытствовал Беро.

— Тебе о них нечего беспокоиться.

— А ручной пулемет?

— За него отвечает Атос. Пулемет ни в коем случае нельзя отдать врагу. Второй номер расчета, Арамис, будет защищать его автоматом, а третий номер, Портос, получит для той же цели гранаты.

Беро прекратил дальнейшие расспросы. В восемь часов вечера прибыл грузовик, чтобы отвезти бойцов к месту засады. В кузове разместилось пятнадцать человек — группа мушкетеров и группа Ги Моке [12] Ги Моке — семнадцатилетний герой движения Сопротивления, расстрелянный гитлеровцами в Шатобриане 22 октября 1941 года; сын депутата французского парламента коммуниста Проспера Моке. — Прим. перев. , состоящая в основном из молодежи. Впереди, рядом с шофером, сел командир отряда — Антуан Бастид. Настали последние минуты перед отправлением, незабываемые для тех, кому пришлось их пережить…

Новички взволнованы предстоящим решительным испытанием. Все их мышцы напряжены, невольный страх сжимает им сердце, они пытаются скрыть этот страх, закуривая сигарету… Для бывалых людей такие минуты памятны каким-то чувством неловкости. Сидишь вот так, напротив товарища, не смея взглянуть ему в глаза, и невольно задаешь себе вопрос: кто из нас двоих вернется? А в мозгу неотвязно звучат слова, которые кому-то из двоих — тебе или ему — придется сказать после: «Он сидел вместе со мной в грузовике, такой бодрый, такой жизнерадостный, и совсем не подозревал, что его ждет…»

— Ни пуха ни пера! — крикнул кто-то из провожающих.

Студент Арамис запел:

Грузовик зачихал, трогаясь с места. Беро и старик Пикмаль, сидевшие позади всех, смотрели на остающихся в лагере товарищей…

После часовой тряски по плохим дорогам грузовик остановился. К кузову подошел Бастид. Волосы на его крупной голове взлохмачены, на груди покачивается автомат. Он объявил, что въехали в опасную зону, и приказал д'Артаньяну установить над кабиной грузовика пулемет.

Песни сразу прекратились. Грузовик помчался по шоссе с предельной скоростью. Сжимая в руке револьвер или гранату, люди вдыхали полной грудью теплый воздух, насыщенный ароматом цветущих лугов. В тени леса к бойцам вернулось спокойствие: здесь партизаны снова были в своих владениях. Проехали еще несколько километров, и грузовик, свернув на узкую тропинку, остановился, наконец, у песчаного карьера. Прибыли к месту назначения. Бастид проверил снаряжение и отвел обе группы на намеченные для них позиции. Отсюда было недалеко до Палиссака, и Пейроль, который знал здесь все дороги — ему не раз приходилось возить по ним хлеб, — сопровождал командира, помогая ориентироваться в ночной обстановке.

Так как было неизвестно, откуда появится враг, решили разбить отряд на две группы; одной, расположившейся на километр впереди, командовал д'Артаньян, другой — командир отряда Бастид. Вторая группа заняла позиции недалеко от места остановки. Как только одна из групп вступит в бой с противником, другая должна немедленно отойти к стоянке грузовика и находиться наготове, чтобы по окончании операции прикрыть отход. Шоферу было приказано после первых же выстрелов вывести машину на дорогу и быть готовым к отправлению. Машина была самым слабым звеном всего плана операции. Грузовик не всегда мог сразу двинуться с места. Учитывая это, его поставили на откосе. Но вот все приготовления были закончены, и оставалось только терпеливо ждать… Каждый занял свой пост, стараясь, по возможности, уберечься от холода. При малейшем шорохе — затрещит ли ветка, шевельнется ли сосед — люди настораживались. Так прошла ночь. На рассвете спокойно проехал на велосипеде какой-то крестьянин с косой за плечом. Пейроль его узнал, и ему разрешили продолжать путь. Крестьянин не смог сообщить никаких полезных сведений. Немцев, по его словам, в окрестностях не было. Однако данные разведки, полученные Поравалем, достаточно точны…