Анатолий Сульянов - Расколотое небо

Почувствовав на себе испытующий взгляд Редникова, Геннадий улыбнулся.

— Чему это ты радуешься?

— Вспоминаю, как первые дни распределял механиков по самолетам. Теперь-то знаю, что это дело инженера. А тогда мне казалось, что без меня не справятся, не поделят по справедливости.

В столовой к Васееву подошла официантка:

— Вас вызывают к телефону!

Васеев удивленно пожал плечами и снял трубку. Телефонистка соединила его с Гореглядом.

— Завтра к нам приезжают соседи. Командир танковой дивизии проводит сборы. Нам приказано ознакомить их с техникой и учебной базой. На вас возлагается показ дежурства. Встретить гостей как положено. Хорошенько все продумайте и утречком мне доложите. Лады?

— Ясно.

— Не было заботы, — пожаловался Васеев Редникову. — Гидом батя назначил. Танкисты приезжают завтра.

— С чем и поздравляю! — засмеялся Редников. — Давай ужинать, что-то я проголодался.

Серое, мглистое утро еще висело над аэродромом и из похожих на парусину облаков, повисших над взгорьем, тянуло прохладой, когда к дежурному домику подъехали зеленые автобусы. Из раскрытых дверей вышли танкисты, закурили. Васеев направился к старшему по званию — коренастому, с моложавым лицом полковнику, но из-за угла домика вынырнула черная «Волга» и, резко затормозив, остановилась между ним и прибывшими офицерами. Из «Волги» вышли генерал-танкист, Горегляд и Северин. Выслушав доклад Васеева, они поздоровались. Горегляд взял под локоть генерала и подвел к Геннадию.

— Оставляю вас на попечение вот этого красавца. Он у нас сейчас в трех лицах: исполняет обязанности командира эскадрильи, и исполняет их, смею доложить, неплохо, секретарь парторганизации и капитан волейбольной команды. В прошлое воскресенье вручил ему переходящий приз. А меня, — Горегляд показал на часы, — прошу извинить — у нас завтра полеты. Если будут вопросы, их решит наш комиссар.

Северин что-то вполголоса сказал Горегляду, и тот, откозыряв танкистам, сел в машину.

— Начинайте. — Северин слегка подтолкнул Васеева и отступил назад, оставив его в центре образовавшегося полукруга.

Геннадий поправил куртку, взял указку и подошел к расчехленному истребителю. Он рассказал об устройстве и конструкции самолета, назвал скорости и высоты полета, ознакомил с бортовым вооружением. Танкисты слушали его с нескрываемым любопытством, часто задавали вопросы, интересовались самочувствием летчика при полете на сверхзвуковой скорости.

— Основное оружие — ракеты. Я так понял? — спросил коренастый полковник.

— Точно. Но для ведения маневренного воздушного боя и атак наземных целей имеется пушечное вооружение.

— А в воздушном… как это вы сказали?

— Маневренном…

— Да, в маневренном бою ракеты применять трудно?

— Нелегко. Особенно на больших перегрузках.

— А для чего на самолете пушка, если есть такое грозное оружие, как ракеты?

— Любое новое оружие какое-то время остается неуязвимым, но потом на всякий яд находят противоядие, — усмехнулся Васеев. — Поначалу ракеты и впрямь были неуязвимы и эффективны: что ни пуск — прямое попадание. Но затем появилось то, что назвали «радиоэлектронными помехами». В луч наведения пущенной ракеты врывается чужое магнитное поле, оно мешает ракете, уводит ее в сторону. Противоракетный маневр самолетов также оказался довольно эффективным средством. Поэтому вернулись к пушкам.

Полковника ответ удовлетворил, и он, спросив разрешения, поднялся в кабину.

— Садитесь, садитесь! — радушно предложил Васеев.

— А катапульта? Не выстрелит?

Все рассмеялись.

— Не выстрелит. Катапульта имеет три вида блокировки, случайность исключена, — пояснил Васеев и стал рядом на приставной лесенке. По бокам кабины на специальных стремянках разместились остальные.

— Мать моя родная! — удивился полковник. — А что творится в кабине! Приборов — руки негде положить! Надо наших орлов сюда привезти. А то ленятся как следует изучить полтора десятка приборов и рычагов!

Согласно плану занятий Васеев усадил в кабину старшего лейтенанта Донцова, и тот начал готовить машину к опробованию двигателя и систем.

— К запуску! — Голос молодого летчика прозвучал резко и требовательно.

— Есть, к запуску! — ответил техник Муромян.

Еще до запуска Васеев, объяснявший порядок контроля работы двигателя и систем, показал офицерам низенькую, стального цвета машину, от которой к самолету тянулся толстый, покрытый пленкой жгут.