Мадина Амагова - В ожидании мира

Не сомневаюсь, что все так и будет, вопрос — когда?

Вспоминая историю народа, невольно сравниваешь события минувших лет и происходящее сейчас. Тогда народ находился в изгнании 13 лет. На современном этапе в состоянии войны мы находимся уже 10 лет. Если истории свойственно повторяться, то осталось потерпеть еще 3 года. Но сколько еще, за эти 3 года, будет увезенных в никуда, покалеченных и убитых? Это задача со всеми неизвестными.

Интересно, сколько раз повторяется история? Может после пятидесятилетней передышки снова 13? Не очень оптимистичный прогноз, а хочется закончить пролог на обнадеживающей ноте. Остается ждать и надеяться на милость Всевышнего.

Я посвящаю эту книгу, всем живущим на территории войны.

8 марта 1995 год. Несмотря на то, что этот день отмечен красным в календаре, праздника не чувствовалось. Да и о каком ощущении праздника может идти речь, когда идет война.

Возвращаемся в город. Подъезжаем к очередному блокпосту. Разговоры в автобусе постепенно стихают, как будто уменьшили звук радиоприемника, и наступает напряженное ожидание. Пассажирам приказано выйти из автобуса — проверка документов. Мужчин проверяют с особой тщательностью. Жены и матери окружили военных и готовы к смертельной схватке. За время военных действий было много случаев, когда мужчин увозили в неизвестном направлении, и те не возвращались уже никогда. На этот раз, кажется, обошлось. Едем дальше. Опять начались разговоры о войне. Посыпались проклятия в адрес тех, кто ее затеял; кто-то говорит о своем о житейском; кто-то жалуется на здоровье. Но о чем бы, ни шла речь, в любом разговоре время разделилось: появились две жизни, две эпохи, появилось новое определение — «до и после войны». Какова бы ни была жизнь до войны, она вспоминается как рай на земле.

После нескольких часов дороги наконец-то подъехали к городу, дальше транспорт не пропускают, только военную технику, нужно идти пешком.

Если бы меня попросили нарисовать город того времени, наверное, картина получилась из двух цветов: серого и хаки. Это было похоже на кадры из военного фильма, только декорации и герои были самые, что ни на есть настоящие. В ушах стоит какой-то гул и чтобы услышать друг друга приходиться кричать. По дороге мы все чаще встречаем людей с тачками, идущих в поисках воды. В это время самыми популярными предметами стали канистры, бочонки (любая емкость для воды); керосиновые лампы, свечи, которые заменяли во время войны электричество; тачки и тележки для перевозки продуктов и воды. Весь этот нехитрый набор должен был иметь каждый, чтобы хоть как- то выжить в этих условиях.

Люди идут быстро, с беспокойством озираясь по сторонам. Медлить нельзя, в любой момент может начаться обстрел. Вдруг слышим нарастающий шум — это проезжает колонна БТРов, оставляя за собой серый туман из пыли и грязи. Сидящие на военных машинах люди вооружены «до зубов», они одинаково злые и грязные. Проезжая они направляют на нас автоматы. Парализованные страхом мы остановились и, закрыв уши руками, переждали пока пройдет эта зловещая армада.

Несколько километров мы шли пешком. Я в который раз пожалела, что не надела более удобную обувь. Почти все дороги разбиты, мы все время спотыкаемся или перелазаем через какие-то нагромождения. Наша дорога стала похожа на марафон с препятствиями, где препятствием становились не только булыжники и ухабы, еще и бесконечные проверяющие, которые встречаются через каждые триста метров. Из-за этого скорость нашего пути была гораздо меньше, чем хотелось бы.

Некоторое время я не могла узнать район, в котором мы находимся. Город больше походил на кладбище, где захоронены не только люди, но и дома. На руинах разрушенного здания сидел довольно упитанный кот, давно утерявший первоначальную окраску. Сказав своей спутнице, что животное не похоже на пережившее войну, услышала ответ, от которого по телу поползли мурашки. Оказывается собаки и кошки, оставшиеся в городе всю зиму, питались не захороненными людскими трупами. В какой-то миг я испытала жуткое отвращение к этим тварям. Но животные всего лишь пользуются последствиями, а виноват во всем этом «человек разумный» — самый жестокий и беспощадный из всех тварей, живущих на земле.

Что-то знакомое привлекло мое внимание, кажется это остатки монумента. Где же я его видела? Вспомнила! Это же наша школа, а монумент стоял перед школой.

Теперь я поняла, где нахожусь, и стала понемногу ориенти-роваться. От школы и от огромного здания Нефтяного института, прилегавшего к ней, остались только руины. В голове замелькали отрывки из школьной жизни. Как приятно было вспомнить это время. Как мы всем классом сбегали в кино или ходили до ближайшего парка поесть мороженого. Вряд ли мы, когда — то беззаботные школьники, которые знали о войне только из книг и фильмов, могли представить, что на себе испытаем весь ужас войны, и то, что это страшное слово войдет в обиход и станет привычным.