Петер Хенн - Последнее сражение. Немецкая авиация в последние месяцы войны. 1944-1945

«Без них не обойтись, – подумал я, – моя лодыжка вывихнута. Бесполезно спорить».

Наконец мы вышли к шоссе, и мне позволили слезть. Они дали мне немного вина, а я раздал детям несколько кусков шоколада, которые нашел в своем кармане.

Несколько минут спустя я увидел «фольксваген». Машина остановилась, и я сел в нее. Оглянувшись назад, я увидел, что дети залезли на дерево, чтобы стащить парашют в качестве трофея. Они перебирались с ветки на ветку, один из них упал и заплакал.

Я сказал водителю вездехода:

– Деревня сможет одеться в шелк. Я предвижу отличную коллекцию блузок и дамских панталон. Жаль, что купол разорвался.

– Откуда вы появились, герр лейтенант?

– Оттуда, – произнес я, показывая жестом понтифика в небо.

– Вероятно, неисправный двигатель.

– Может быть. Но было бы правильнее сказать – «Тандерболт».

– Здесь вы тоже должны соблюдать большую осторожность. Эти дьяволы летают на бреющем над дорогой и стреляют из пулеметов во все, что движется. Когда я еду, то всегда одним глазом смотрю назад и выше, а другим – по сторонам.

– Прекрасное занятие.

– Куда вы собираетесь направиться, герр лейтенант?

– В Тусканию.

– Вам повезло. Я еду в Витербо. Я – связной.

Когда мы достигли следующей деревни, я спросил:

– Как называется эта дыра?

– Ланувио. Янки развлекали сами себя тем, что использовали указатель с названием города в качестве мишени.

– О, и они разнесли его, не так ли?

Несколько часов спустя я прибыл на свой аэродром и был встречен Зиги.

– Что случилось? Ты повредил ногу?

– Я должен был выпрыгнуть с парашютом. Миленькое падение с 7300 метров. Я ошибся, а «Тандерболты» не промахнулись. У них позади было солнце, и они заметили меня прежде, чем я их. Другая группа сбила меня.

– Старик даст выход еще одной из своих вспышек ярости.

– Почему?

– Потому что твой самолет надо списывать.

– Ты можешь сказать ему…

– Он находится в столовой. Иди и скажи ему сам.

Опираясь на палку и хромая, я сделал несколько шагов и отрапортовал:

– Лейтенант Хенн вернулся из боевого вылета.

– Ну вы и деревенщина, а где ваш самолет?

– Одни куски, герр майор.

– А ваш парашют?

– Также одни куски, герр майор.

– Что вы подразумеваете?

Он широко открыл глаза, так же как сделал это несколькими месяцами прежде в своей палатке в Сан-Вито-деи-Норманни.

– Вам везет, молодой человек. Мы только что получили несколько новых «ящиков». Идите и выберите себе один из них.

– Невозможно, герр майор.

– И почему, могу я спросить?

Я улыбнулся и сделал несколько шагов, чтобы показать ему мою раздутую лодыжку.

– Сачок. Убирайтесь и отдыхайте.

– Как скажете, герр майор.

Я пошел в свою комнату, нашел там Зиги, сидящего на кровати и насвистывающего.

– Старик был очень любезен, Зиги. С чего ты взял, что он устроит мне разнос? Он даже не спросил, где меня сбили.

В ответ я услышал лишь мычание.

Я лег на кровать и обнаружил два ожидавших меня письма. Я посмотрел на конверты и сказал Зиги:

– Иди найди «шарлатана» и скажи ему, чтобы он пришел и перевязал мою ногу.

Пока его не было, я читал письма своей невесты. Она писала исключительно о пустяках, о том, что она делала, и о своих надеждах на будущее. Внезапно я не смог больше читать: мои нервы взяли надо мной верх. Я неожиданно увидел тень, пикирующую ко мне со стороны солнца. Пули забарабанили по моему фюзеляжу, а затем вся комната закрутилась в дьявольской сарабанде. [131]Кинопленка моего падения снова запустилась. Небо, земля, небо, земля… Я открыл глаза и оказался снова лежащим на кровати и смотрящим в потолок. Меня терзала одна-единственная мысль – я не должен закрывать глаза, иначе придется снова падать и слышать треск разрывающегося шелка, видеть растущую дыру, а затем землю внизу, протягивавшую ко мне свои руки.

В комнату вошел Зиги.

– «Шарлатан» придет прямо сейчас, – сказал он.

– Какой это был кошмар. Я потянул за кольцо и, увидев обрывок вытяжного троса, подумал, что вытащил одну из строп.

– А чего ты ожидал? Предохранитель – это два ушка, соединенных тросом, вот и все. Когда ты его тянешь, он разрывается, и ранец парашюта открывается. Выходит вытяжной парашют, который вытаскивает за собой основной купол. Требуется лишь пара секунд. Ты должен знать об этом. Тебе это объясняли тысячу раз.

– Да, сейчас я вспомнил, но там я забыл про это. Я продолжал думать об американце, похороненном в конце взлетно-посадочной полосы.