Валерий Гусев - Оперативный рейд

— Да понимаю я.

— Понимаешь… Ситуация — под копирку. Грабителей, правда, еще не взяли, а награбленное нашли. Значит, вернуть государству надо.

— Это в тебе сыщик говорит.

— Это во мне гражданин говорит.

— Так что ты предлагаешь? — не выдержал Сима.

— На машине будем пробиваться. Вот, смотри. — Сосновский развернул карту. — Мы — здесь. Вот тут, западнее, мост через реку. Он не разрушен, его для наступления берегут. И немцы, и наши. Немцы оборону держат на той стороне. И мост охраняется, естественно, на том берегу. А на этом — только зенитная батарея, она нам не в страх.

— Рванем через мост, — усмехнулся Сима, — и прямо в траншеи к немцам.

— Нам главное — через мост прорваться. За мостом — сразу нейтралка, а впереди — наши позиции.

— Плохо, командир. Как только мы мост минуем, нам вслед и пулеметы, и орудия дадут прикурить. По заднице.

Сосновский помолчал. Будто не понял: как это — прикурить по заднице?

— Свяжемся с нашими, огоньком поддержат.

— Ну, смотри, командир, тебе решать.

К месту, где оставили машину, подъезжали осторожно — кто знает, какая тут обстановка? Но все оказалось в порядке. Березкин — на посту, машина — в готовности.

— Так, — сказал Сосновский, когда группа собралась возле него. — Возвращаться будем на машине.

— Лучше хорошо ехать, чем плохо идти, — согласился за всех Кочетов. — Петрович, принимай лыжи. Поштучно. И расписку напиши.

Рацию (после связи со штабом) Сосновский оставить все-таки не решился: кто знает, как дело обернется.

Колька развернул сани, торопливо уложил в них лыжи.

— Катюхе привет передай, — попросил Кочетов. — Напомни: из Берлина сразу к вам, свататься приеду. И Липовку поднимать.

Немец под Москвой стоит, а он свататься из-под Берлина собрался.

— Ящики в кузове сдвинуть к заднему борту, — приказал Сосновский. — Укроетесь за ящиками. И от чужого глаза, и от чужой пули.

— К фронту должны спокойно проехать, — предположил Кочетов. — Не в тыл же пробираемся.

— На это и расчет. Все! По коням.

Сосновский забрался в кабину, за руль. Оглянулся: Петрович не трогался, смотрел им вслед. Славный парнишка. Не видать немцу Москвы. Посмотрели в бинокль — и будет.

На шоссе выехали удачно, в просвет попали.

— Не гони, командир, — посоветовал Сима.

Тишкин сидел между ними и как-то встревожено молчал. Поглядывая то на Сосновского, то на Симу, то на дорогу. А когда впереди приглушенно зарокотал фронт, завертелся на месте.

— Вы что? — вдруг спросил Тишкин. — Вы что, в самом деле наша разведка?

Сосновский рассмеялся. Типично по-русски — весело, от души. До желудка.

— Стойте! — закричал вдруг Тишкин и схватился рукой за баранку. — Стойте! Поворачивайте назад! Я ведь был уверен, что это провокация. Что немцы как-то пронюхали про меня. Про документы. Поворачивай назад!

— Не надо назад, — спокойно сказал Сима и достал из-под сиденья кожаную запечатанную сумку. — Держи и больше не теряй. Сосновскому спасибо скажи. И его операм.

Тишкин вцепился в сумку и прижал ее к груди.

…Сосновский почти сразу просчитал ситуацию. Когда ему Морозов рассказал про заминку при встрече Тишкина с партизанами, про заметный дуб, он, конечно, понял: Тишкин не решился оставить документы при себе и где-то их спрятал. Ну а где именно — для такого хваткого опера, как Липчук, это не проблема. Он обладал особым даром, интуицией. Ему всегда поручали самые сложные обыски у подозреваемых. И Липчук безошибочно раскрывал самые хитроумные «заначки», не то что там какие-то бриллианты в банке с крупой.

Липчук разыскал этот двойной дуб, увидел отоптанный вокруг него снег, узкое дупло на вытянутую руку. Из трещинки дупла чуть заметно, сухим сучком, торчал кончик ремешка от планшетки…

— Внимание, — сказал Сима, — притормози.

Справа на дорогу выехал мотоцикл, сделал знак прервать движение. За ним — еще мотоцикл и большая белая легковая машина. Высокое начальство с охраной.

— Пристраивайся к ним, — подсказал Сима. — Но не вплотную, внимания не привлекай навязчивостью. Нас вполне за их охрану могут принять. Все посты пройдем.

Сосновский оценил совет.

— Интересно, — усмехнулся он. — Кого это мы сопровождаем? А вдруг это твой штурмбаннфюрер, мародер от искусства?

— Не исключено, — усмехнулся и Сима.

— Сам награбил, сам обратно везет.

Ехали хорошо. Сосновский ровно держался за легковой, Сима внимательно смотрел по обочинам и все время делал пометки на карте. На дороге теснее не становилось. Вблизи фронта немцы внимательно следили за тем, чтобы техника не сосредоточивалась, не привлекала бы внимания наших истребителей и бомбардировщиков. Господства в воздухе мы еще не добились, но наша авиация все более активно себя проявляла.