Иван Охлобыстин - Там, где восток

— Перебьют нас всех здесь, — вздохнул бородатый мужик с автоматом. — А карты наступления никакой у него нет. Хоть ты и обещал. Даром поляжем. До леса не успеем добежать. Тут двадцать минут езды.

— Поменяйтесь с ними, — посоветовал отец Михаил. — Вы им генерала, а они пусть к лесу пропустят.

— Ночью идти нельзя, из-за кустов навалиться могут, «мама» не успеем сказать, — сказал мужик. — Надо дня ждать.

— Партизаны, вы окружены, нам нужен человек для переговоров, — раздался высокий голос немецкого парламентера из-за изгороди.

— Кто пойдет? — посмотрел на собравшихся мужик в телогрейке.

— Где же командир — капитан Зимин? — осторожно поинтересовался Алексей.

— Я капитан Зимин, — заявил мужик и почесал заросший черной щетиной подбородок. — Хорошо бы действительно потянуть время.

— Хотите, я пойду, я немецкий знаю, чего-нибудь придумаю, — неожиданно предложил отец Михаил.

— Отличная идея! — обрадовался коренастый партизан, ранее предлагавший сварить немецкого повара живьем. — Во-первых, попа не жалко, во-вторых, боец он никакой, раз стрелять не может. Не то что наш боевой друг Виталик. В-третьих, может, правда чего выведает. — И он пригрозил заскорузлым пальцем отцу. — Только смотри не показывай, что их говор знаешь.

— Нет, — покачал головой Зимин. — Он чужой для нас человек. Придется все-таки Виталика. Он тоже по-немецки шпарит неплохо. Хоть и жалко.

— Почему сразу жалко? Прорвемся! — попытался взбодрить партизан отец Виталий.

— Куда там! — огорченно крякнул капитан. — Не отпустят они тебя, пока мы генерала не отпустим, а генерала мы не отпустим. Выходит — расстреляют тебя, брат.

— Поверьте мне — это не самое страшное, — пожал плечами отец Виталий и спросил: — О чем именно вы хотели бы договориться с немцами?

— Завтра, на рассвете, они отпустят всех людей из лагеря, и через час после этого нашему отряду с генералом нужно будет выйти из лагеря и добраться до оврагов, где церковь с этим гадом, оврагами мы мигом до леса доберемся, — сообщил Зимин.

— Что за церковь и что за гад? — наивно заинтересовался отец Михаил.

— Церковь обычная, с одним куполом, а гад — тамошний поп, — мрачно проинформировал командир.

— Почему же — гад?! — не согласился с ним отец Виталий. — Я прекрасно знаю настоятеля, это отец Илия. Монах и подвижник. В конце концов, ему уже восемьдесят пять!

— Не лезь ты в эту историю! — посоветовал коренастый партизан. — Ваш такой святой-пересвятой Илия в революцию у Колчака в полковниках ходил, а у товарища Зимина отца колчаковцы шашками порубали насмерть. Правда, в другом районе.

— Все, Пашка! Заткнись! — оборвал его рассказ капитан. — Дело давнее, хотя потом разобраться стоит. — Он повернулся к отцу Виталию: — Иди и скажи, что мы к церкви утром пойдем, там их генерала и оставим. Всего нам нужно три часа. Понял?

— Понял, — кивнул тот и переспросил: — Еще что-нибудь?

— Куда больше, — отмахнулся Зимин и обнял его. Отец Виталий попрощался с каждым партизаном и подошел к отцу Михаилу.

— Наверное, невесть что теперь про меня думаешь?

— Ты смелый человек, — уклончиво сказал отец Михаил и пообещал: — Мы помянем тебя на «Рцем вси». Заздравно.

— Спаси, Господи, — поблагодарил его отец Виталий, погладил стоящего рядом с отцом ребенка по затылку и зашагал к ожидавшему ответа немецкому парламентеру, напевая на ходу: — «Елицы во Христа крестестеся, во Христа облекостеся. Аллилуйя!»

— В передвижной штаб повезли, — определил коренастый партизан.

— Будем готовиться, — приказал капитан и позвал: — Гордийко, ко мне!

— Ты, Олег Викторович, со склада все ленты с патронами забери, пригодятся.

— Так уж забрал, — ответил тот.

— На сколько выйдет? — поинтересовался Зимин.

— Час простреляем, как с куста. Много нашел, три пота сошло, пока все вышки облазил, — похвалился Олег Викторович.

— Молодцом, — плотнее закутался в телогрейку командир и посмотрел на Алексея: — Замерз, пацан?

— Совсем нет, — захорохорился мальчик.

— Тем не менее иди с отцом в здание, там теплее, — посоветовал Зимин.

— Мы с вами, — отказался Алексей.

— Боюсь, не по дороге нам, попович, — улыбнулся капитан и приказал отцу Михаилу: — Уводите ребенка.