Михаил Поликарпов - Сербский закат

В течение последующего месяца Ас не воевал. Он отошел и от руководства отрядом, и от участия в боях. Вероятно, обиделся и устал. Ас остался в Вишеграде, присматривая за тяжелораненым Игорем Козаком. С ним остался и Саша Кравченко.

28-го января 1993 года основная часть «Царских волков» ушла в Прибой, увезя с собой и знамя отряда. В Прибой РДО уезжал уже с другим командиром майором Эдиком. В Вишеграде этот офицер явно не мог раскрыть всех своих талантов. Там, в Прибое отряд успешно воевал около двух месяцев, действуя против Тузлинской группировки мусульман.

Казаков, оставшихся в Вишеграде, в отсутствие Загребова тоже постиг раскол. Из них выделилась группа во главе с лихим Геннадием Котовым, записав на свой счет несколько дерзких и удачных операций. [35] Гена Котов уже упоминался нами в контексте Приднестровья. Но история котовского отряда получилась недолгой.

29 января Котов сделал вылазку к селу Стражбеницы и перехватил там отряд мусульман, перегонявших скот. В бою казаки убили шестерых бойцов противника и нескольких ранили.

Окрыленные успехом, в последующие дни казаки ставили мины и проводили прочесывания местности.

А второго февраля семеро казаков во главе с Геной Котовым, пройдя в расположение мусульман, так успешно корректировали минометный огонь, что под разрывами мин погибло четыре бойца противника.

Но военное счастье переменчиво. Четвертого февраля произошел инциндент, сильно запомнившийся всем русским и ставший кровавым предзнаменованием. В тот день казак Риголетто ввалился в казарму пьяным и дико возбужденным. Оказалось, что серб натравил пьяного казака на двух пленных мусульман — и тот убил их ножом. Казаки отшатнулись от товарища. У них так было не принято, и кодекса поведения так никто не нарушал. Не по-православному это…

Возмездие пришло скоро. 9 февраля Котов со своей группой, опрометчиво не изменив прежнего маршрута, попал в засаду. По ним хлестнули прицельные очереди. Командир погиб сразу. Дико кричал Риголетто, прижимая простреленные руки к груди…

А вообще февраль 1993 принес казакам дурную славу. 3-го февраля десяток их здорово погулял в Белграде, наведя ужас на полицию города, до того не знавшую таких стихийных бедствий. Полиция оцепила вокзал в попытке остановить буйных союзников. После этого казаки переместились поближе к Вишеграду — в Ужицы, где продолжили веселье и даже пытались рассчитываться с таксистами ручными гранатами. Анатолий Шкуро бросился изучать местных проституток, но был неприятно поражен их дороговизной. Его товарищ Максай участник январского спора «Ты меня уважаешь?» — ловил попутку, лежа на мосту и паля в воздух из пистолета-пулемета «Скорпион». [36] Максай благополучно прошел Боснию и погиб уже в России где-то в мае 1993 года

Дали знать о себе и казаки, стоявшие в Скелани. Сербы задержали им зарплату. Тогда казаки погрузились на БРДМ и взяли сербский штаб штурмом. Деньги сразу же нашлись, но слово «казак» стало вызывать не самые лучшие эмоции.

Потом обстановка ухудшилась. В феврале пошли гуманитарные конвои на Горажде. И тут же мусульмане обрядились в НАТОвскую униформу, резко усилилась их огневая мощь. Потом сербы и русские отбивали у них оружие добротные советские «Калашниковы» и снайперские винтовки (СВД), гранаты и пластиковую взрывчатку западного производства.

В начале марта большинство первого потока возвратилась в Россию. Зато вскоре с небольшим интервалом прибыли казаки «второго» и «третьего разлива». Прибывая на поездах в Румынию, до Вишеграда они добирались автотранспортом. Собственно казаков там было немного, хотя приехали и донцы с боевым опытом Приднестровья. Были также сибиряки и группа людей Беляева (из «Рубикона»). Среди этого пестрого коллектива встречались и очень колоритные фигуры. Так Андрей, 17-летний парень богатырского телосложения, получивший кличку Малыш. К моменту прибытия в Боснию на его счету было двузначное число убитых солдат противника в тех двух горячих точках, где он успел побывать. Малыш был снайпером-самородком, что называется — от Бога. [37] Однажды возле казармы на Околиштах, где Малыш нес поднос с чаем, несколько человек перетаскивали печку, и этот грохот был точь-в-точь как грохот пролетающего над человеком «сушки». Реакция бойца, испытавшего на себе прелести бомбежки в Абхазии, была молниеносной. Видевшим это показалось, что поднос с чаем еще был в воздухе, а Малыш уже закатился под стол.